Родная кровь

– Как раз в то время мы с Паулем очень хорошо дружили. Да, действительно тогда мы были лучшими друзьями. Тридцать два года назад нам было по пятнадцать лет, мы здорово повздорили со своими опекунами и в итоге решились на побег. Первого ноября мы в первый и в последний раз в жизни сбежали из фостерной семьи, в которой не только нам, но и всем сиротам жилось откровенно несладко. Три дня мы были в бегах, нас даже в розыск подали, благодаря чему в городе на столбах появились ориентировки с нашими портретами, – при этих словах я покосилась на Арнольда и, словив мой взгляд, он едва уловимо пожал плечами, таким образом давая понять, что этот пробел в биографии Пауля Дэвиса, который должен был быть запечатлен в полиции таким важным документом, как ориентировка, он, по неизвестной причине, не нашёл. – На самом деле мы не сбегали из Роара, – тем временем продолжал мистер Легран. – Прятались в зданиях заброшенных складов, которые сейчас переделывают под помещение гипермаркета. В ту ночь, о которой Вы меня спрашиваете, я неудачно упал на крайнем складе, сорвался со ржавой лестницы и сломал правую руку. Нам пришлось добровольно идти в больницу, потому что открытый перелом был очевиден, как и факт того, что с этим препятствием нам не справиться без помощи взрослых.

Моё сердце уже не стучало – оно колотилось о рёбра.

– В ту ночь Вы с Паулем Дэвисом были в городской больнице?

– Да, – уверенно кивнул Легран. – Той ночью мне накладывали гипс.

– Вы помните, в котором часу это было?

Я продолжала выпаливать из себя, как пули из автомата, вопросы, на которые ни этот, ни любой другой человек, не являющийся Стрелком, не должен был знать точных ответов, но Легран продолжал уверенно выдавать новые подробности:

– О, я хорошо запомнил время! Это было ночью… – ночью! – И пусть я не назову Вам точный час и минуту, но я сориентирую вас по другим приметам. Я так хорошо запомнил ту ночь даже не из-за неудачно завершившегося побега и не из-за боли в сломанной руке, а потому, что в ту же ночь в больницу вломился некий психопат, в итоге застреливший троих человек! Выстрелов я не слышал, но общая паника поднялась в момент, когда гипс на мою руку был уже наполовину наложен. Медицинский персонал пребывал в оглушающем шоке: убили двух докторов и одну пациентку. То есть приблизительно паника поднялась спустя где-то полчаса после нашего с Паулем попадания в больницу.

– Где был Пауль? – нетерпеливо выпалила я.

– Что? – непонимающим взглядом уставился на меня мужчина. Он только что сказал мне, что Пауль был вместе с ним в больнице, и потому, очевидно, не понял моего вопроса.

– Во время наложения гипса на Вашу руку Пауль находился в кабинете доктора рядом с Вами?

– Нет, его не впустили в кабинет, и он вынужден был остаться ожидать меня в коридоре. Когда я вышел, его уже не было – явившиеся по наши души социальные работники отвели его в машину, на которой нас позже доставили обратно в фостерную семью.

Кажется у всего моего тела начался неуловимый для постороннего глаза тремор.

– Назовите имена социальных работников, которые забирали вас в ту ночь из больницы.

– Уилла Смит и Юджиния Роджерс. Только носительницы этих имён ничего вам не скажут.

– Почему же? – мои мышцы от напряжения превратились в стальные канаты.

– Этих женщин уже нет в живых. Миссис Смит, разменяв седьмой десяток, умерла больше десяти лет назад, а миссис Роджерс, добравшись до восьмого десятка, отошла в мир иной года три тому назад.

– В таком случае, кто ещё, кроме Вас, может рассказать нам о той ночи?

– Может быть кто-то из медицинского персонала, – выпятил нижнюю губу мужчина, тем самым давая понять, что не владеет ответом на данный вопрос. Но вариант с медицинским персоналом был паршивым: тридцать два года назад половину штата городской больницы Роара составляли старики, которых, как миссис Смит и миссис Роджерс, уже нет возможности допросить по причине истечения их жизненного времени, а вторая половина “пустая” – ничего не видела, ничего не слышала, ничего не может рассказать.

– В ту злосчастную ночь Вы, случайно, не отметили за Паулем странного поведения? – не сдавалась я, будучи уверенной в том, что здесь ещё можно долго и упорно копать, и непременно откапывать ценные камни.

– В ту ночь мне всё казалось странным: мой первый в жизни перелом, неудавшийся побег, паника в больнице… В ту ночь мы с Паулем были обычными, испуганными подростками.

– Подумайте, мистер Легран, кто ещё может рассказать нам об этой ночи? С кем кроме вас Пауль ещё общался, был близок? С кем он дружил?