Родная кровь

– Она осталась без дома с больным ребёнком, Святик, – просительно прошептала Велена. – У неё любимая бабушка погибла. Как ты можешь быть таким бессердечным?! Ты бы видел, какие «драгоценности» она понесла сегодня в ломбард закладывать. Спрашивала совета. Горсточка древней совковой эмали да серебришко сомнительной пробы. Любой из твоих галстуков дороже всего её богатства.

– Давай просто дадим ей денег, Велл? – тихо предложил антиквар.

– Это трудолюбивая и очень гордая девушка. Она подачку не примет. Просто купи у неё книгу.

– Эта ерунда с учётом хорошей обложки стоит не дороже портмоне.

– Пусть это будет очень дорогое портмоне, – решила ведьма. – И ещё одно – от меня. Настя бедная и простая девушка, о которой некому позаботиться. Не всем же так повезло, как мне.

Шум смолк, в воздухе распространялся ошеломляющий аромат кофе. Настя, готовая провалиться сквозь землю от стыда, расслышала звук поцелуя и какой-то другой звук, больше всего похожий на умиротворённое ворчание насытившегося льва. Затем хозяева вернулись в комнату, где оставили растерянную гостью, и Велена поставила перед ней чашку кофе.

– Мы пьём без сахара, и я совершенно упустила из виду, что ты можешь хотеть сладкий, дорогая, – ласково обратилась она к Насте, которая лишь мельком глянула на чашку и потянулась к книге, которую всё ещё держал в руках Святомир. – Сахар? Если нужно, я позвоню, и через пару минут у тебя будет сладкий кофе. Сливок?

Настя отрицательно помотала головой, надеясь, что антиквар не заметил, как покраснели её щёки, и не догадался, что она всё слышала.

– Верно, – по-своему растолковав её жест, продолжил Святомир. – Вернёмся к нашему делу. Интересная книга, Настя. Думаю, я сам куплю её у вас. Мне всегда были интересны масоны. Эти тайны, заговоры…

Он по-отечески улыбнулся девушке, давая понять, что она среди друзей. Серебристая прядь волос упала ему на глаза, и Святомир убрал её с лица изящным движением. На мгновение глаза антиквара оказались в тени: тёмный холодный взгляд сверкнул сталью, Насте показалось – взгляни он так на стальную дверь, и можно было бы расслышать лязг металла о металл.

– Я могу предложить вам серьёзный аванс… – Велена опустила пальчики на плечо любовника и легонько, словно играя, впилась коготками в чёрную ткань рубашки. Святомир погладил её по руке, одарив полным обожания взглядом. – И процент, если мне удастся продать вашу книгу с большой выгодой. Велла, подай портмоне.

Велена протянула ему пухлый кошелёк, и этот, казалось бы, безобидный жест разрушил кокон оцепенения, окутавший с порога Настю. Она быстрым движением схватила книгу и прижала к себе, но, поняв, как смешно выглядит, положила дневник на колени и накрыла рукой.

– Я… не планировала продавать прямо сейчас.

– Но Велена сказала, что вам очень нужны деньги, – стараясь казаться равнодушным, проговорил Святомир, однако в его голосе прозвучал нешуточный гнев. Он бросил сердитый взгляд на любовницу. – Давайте так, Настя. Начистоту. Я деловой человек. Не люблю расшаркиваний и блуждания вокруг да около. Я предлагаю вам деньги. Сегодня. Сейчас. Велла попросила уделить вам время – и я уделил, но моё время дорого, и второго такого разговора не будет. Вам придётся решать быстрее. У вас есть время до вечера.

– Я хотела бы… сначала её прочитать, – пролепетала Настя с одной только целью: чтобы жуткий антиквар перестал сверлить её своим тяжёлым мутновато-зелёным взглядом.

Ей удалось. Выражение глаз Святомира изменилось. Он снова выглядел удивлённым.

– Прочитать? Вы что-то уже прочли? На каком языке книга написана?

Настя почувствовала, что не может вдохнуть. Мысли лихорадочно метались в голове, налетая одна на другую, и никак не складывались, не шли на язык. Компаньонка Марина и мать Игната – женщины в возрасте, проблемы со зрением, с головой, в конце концов. Но теперь и антиквар отчего-то спрашивает, на каком языке написан дневник Морозова, хотя совсем не производит впечатление подслеповатого старика.

– Вот уж не думала, что ты знаток экзотических языков, – прощебетала Велена, присаживаясь на подлокотник Настиного кресла. Взяла тонкими пальчиками книгу и, перелистнув пару страниц, положила – но не в руки Насте, а на столик между ней и антикваром.

– Мне казалось, что Святик знает все распространённые языки. Он полиглот, я не говорила? Но ты, похоже, сумела его удивить. Так на каком это языке?

– На арабском, – выпалила Настя первое, что пришло на ум.

– Я свободно говорю и читаю по-арабски, – ледяным тоном произнёс антиквар, видимо, оскорблённый тем, что его пытались обмануть так просто.

– Ливанский диалект, – брякнула Настя.

– Сомнительно, – проговорил Святомир. Тёмная складка между его сведённых бровей разгладилась. – Это не арабские буквы и не латиница. Я ни разу не встречал такого письма.

– Это шифр. Но простенький, детский, – затараторила Настя. – Знаете, как дети делают, когда пробуют шифровать?

– Как же вы читаете?

– Я знаю ключ.

– Если мы договоримся, вам придётся его сообщить.

– Я понимаю.