Родная старина Книга 4 Отечественная история XVII столетия

Три дня еще бились казаки. Напрасно враги предлагали им сдаться, обещая помилование. Попробовали они пробиться и уйти, но это не удалось: все они сложили головы в лютой сече, только два сотника попались живые в руки поляков и были повешены. Беспощадная расправа постигла и жителей местечка: оно было выжжено дотла, а люди убиты.

Это злосчастное побоище сильно опечалило русских; оно было в глазах суеверных людей дурным предзнаменованием.

Хмельницкий старался вызвать в народе прежнее воодушевление и доверие к себе; в своем универсале выставлял на вид, что начинается борьба за «свободу Русской земли», призывал всех вооружаться поголовно, даже послал в Польшу своих агентов волновать крестьян, заверяя их, что казаки борются не за одну Русь, а за весь простой народ Речи Посполитой. В то же время казацкие послы отправлены были в Крым просить помощи у хана.

Большое польское войско начало опустошать страну между Бугом и Днестром. В иных местах казацкие отряды пытались дать врагам мужественный отпор, происходили упорные стычки, но больших сражений не было. Поляки стали под Берестечком на реке Стыри. Хмельницкий, ожидая татарской помощи, упустил удобное время напасть на врагов, когда они пробирались по болотистым местам и переправлялись через реку. Огромное польское войско, доходившее, говорят, до трехсот тысяч, расположилось теперь на большом поле, удобном для битвы. Поляки редко выставляли такие громадные силы: тут были не только воины «посполитого рушения», жолнеры, но и немцы-наемники. Очевидно, прежние легкомыслие и самоуверенность на этот раз не ослепляли поляков; они понимали, что идет борьба не с какой-нибудь ватагой казаков-удальцов, а с целым народом.

«В то время, — по словам свидетеля событий, — только ксендзы, женщины, старики и дети оставались дома, в Польше; все взрослые и сильные пошли на войну, освященную благословением римского первосвященника: всякому хотелось избавиться от грехов и мучений после смерти».

Здесь, на обширной равнине под Берестечком, должен был решиться роковой вопрос: быть ли Украине вольной казацкой страной или навсегда проститься со свободой.

У Хмельницкого теперь было гораздо меньше силы, чем у поляков. Хан на этот раз шел на помощь ему неохотно, не по своей воле, а по приказу султана: для Крыма Зборовский договор был выгоден, а усиление казачества за счет Польши казалось опасным. Но Богдан еще не унывал — он верил в свое счастье. Когда хан наконец прибыл и увидел польский стан, то остался очень недоволен: он не думал встретить такую силу.

Украинский казак

Сам король своим присутствием воодушевлял войско, готовил его к бою. В то же время Хмельницкий устраивал свои боевые силы: на левом крыле стояла татарская орда; вперед был выставлен знаменитый казацкий четырехугольник из возов, поставленных в три ряда и скованных между собой цепями; пехота стояла в середине этого подвижного укрепления; по бокам находились отряды конницы; на правом крыле — казаки, из них реестровые, закаленные в боях, были главной силой.

Приготовленные к бою враждебные войска долго не видели друг друга: густой утренний туман скрывал их. В польском стане пели молитвы, по рядам воинов обносили образ Холмской Божией Матери. Затем объезжал их король и ободрял словами.

«Друзья! — говорил он. — Теперь наступает час воздать справедливую месть мятежникам и неверным. Я с вами неразлучно; уничтожим холопа и вернемся домой с победой или ляжем здесь все, обороняя честь отечества! Лучше смерть, чем неволя у холопов или посмеяние у всех народов!»

В казацком стане тоже готовились к смертному бою. Митрополит Коринфский в архиерейском облачении проезжал на коне между русскими; пред ним несли церковные хоругви и образа.

Хмельницкий в горностаевой мантии, опоясанный священным мечом, с гетманской булавой, осыпанной драгоценными камнями, носился на ретивом коне по рядам казаков и напоминал им, что настал час навсегда утвердить независимость веры и русского народа. Зычный голос гетмана, не раз пугавший врагов, разносился далеко по казацкому войску.

Взошло солнце. Туман поднялся, словно занавес, и открылось величественное зрелище: лучи солнца заиграли на блестящих панцирях и оружии огромного множества воинов; значки и знамена развевались на утреннем ветерке.

Враги молча и недвижно глядели друг на друга, словно измеряя свои силы. Ни та, ни другая сторона не хотела начинать бой. Несколько часов прошло в томительном ожидании. Было уже два часа пополудни. Облако стало надвигаться на солнце, и подул западный ветер. В польском войске заиграли на трубах и запели песнь в честь Богородицы — так поляки обыкновенно начинали сражение. Тогда двинулась вперед и казацкая пехота под защитой своего укрепления. С диким воплем кинулись татары на польское войско. Но тут Иеремия Вишневецкий стремительно ударил на казаков с двенадцатью полками, прорвал строй и врезался в середину казацкого войска. Сам Вишневецкий с мечом в руке летел вперед. Есть известие, будто бы один из казацких вождей изменил своим и во время этого налета велел казакам двинуться назад.