Родная земля (сборник)

Я посмотрел в ту сторону, куда повернулся Хыу, и увидел девушку, совсем еще подростка, которая кого-то искала в толпе. Хыу окликнул ее. Девушка бросилась к нему, но не добежав, остановилась и воскликнула:

— Хыу, дорогой!

Лицо ее было в саже, лоб покрылся испариной, капли пота скатывались по вискам. Она стояла перед нами, перебирая перекинутую на грудь волну длинных волос, то наматывая прядки на палец, то разглаживая их.

Я смотрел на Куе, реальную Куе и думал, насколько она лучше той, которую рисовало мое воображение! Глаза ее смеялись, поблескивая из-под длинных вздрагивающих ресниц. Хыу познакомил нас. Куе поклонилась и сказала чуть слышно:

— Сейчас я принесу вам кокосовых орехов. Минуту спустя она вернулась и протянула каждому из нас по большому кокосовому ореху:

— Пейте.

Я заметил, что Куе, подавая нам орехи, одной рукой держала их, а другой только слегка придерживала. «Значит, эта рука у нее до сих пор парализована», — подумалось мне.

Куе, улыбнувшись, спросила:

— Наверное, дым выел вам глаза?

Я засмеялся:

— Вы устроили грандиозный пожар. Мы с трудом дышали, но если бы не этот дым, нам было бы намного хуже.

…Рота уже пошла, и нам с Хыу пришлось ее догонять. Шагая впереди, я слышал, как помкомвзвода говорил Куе:

— Если смогу, то завтра забегу!

— Хыу, возьми мой шарф, пригодится.

Я обернулся и увидел, как полосатый шарф Куе уже обвивал шею Хыу.

Подошли двое пленных американцев. Они с удивлением наблюдали, как заботливы и нежны были девушки с нашими бойцами, и некоторые отводили глаза.

Ань Дык В РОДНОМ КРАЮ

— Завтра ночью рота остановится на отдых в твоем селе. Пойдешь с дозором вперед — заглянешь к своим. А то еще подумаешь, что я холодный, как ружейный ствол, и бездушный, как пуля… Добро?

С этими словами политрук, уже пожилой человек, но с моложавыми, смеющимися глазами, по-дружески обратился к командиру роты. В бою ротный, которому едва минуло двадцать лет, свиреп, как тигр, смел и решителен. А тут вдруг смутился, покраснел как девица, но через минуту взял себя в руки и отпарировал политруку, которого любил, как родного брата:

— Ты прав, Хай!.. Но ружейный ствол частенько бывает очень горячим. Да и бездушные пули тоже могут немало рассказать!..

И ротный, не скрывая волнения, достал из нагрудного кармана две немного сплюснутые пули, положил на ладонь и тихо произнес:

— Вот эта остановила сердце моей матери, а эта досталась мне!..

— Ну ладно, ладно, не сердись, — мягко сказал политрук. — Отправляйся пораньше и не волнуйся!

Политрук, сам того не желая, растревожил глубокую душевную рану своего командира и поспешил успокоить юного друга. Хай по-отечески потрепал его по плечу и сунул ему в руки кулек конфет и несколько кусков туалетного мыла, захваченных у противника вместе с другими трофеями во время вчерашнего боя. Схватка была жестокой. Командир и политрук находились в первом взводе и непосредственно руководили операцией по разгрому вражеского поста. Политрук всегда был сдержан, смел и находчив, а в бою становился еще хладнокровнее и решительнее. Каждый его выстрел был ударом смертельной ненависти, обрушивающейся на врага.

…Вот и родная деревня. Нахлынувшие воспоминания захватили ротного командира. Под ясным небом раскинулось поле поспевающего, ароматного риса. В садах ветки мангусты и лиджи ломилась под тяжестью плодов. Созревали желтобокие манго. Росшие рядами кокосовые пальмы, словно приветствуя, покачивали широкими, как веера, листьями. Деревню только что освободили, и черные следы карателей, напряженная атмосфера войны еще витали над этим мирным сельским пейзажем.

Деревушка, расположенная вдоль канала, пряталась в тени деревьев. Жилища, которые много раз подвергались разрушению и наспех восстанавливались, превратились в приземистые, невзрачные хижины. Повсюду были видны траншеи, окопы, укрытия. Знакомая с детства дорога густо заросла травой. Наверняка здесь были волчьи ямы, утыканные острыми бамбуковыми пиками. И никто не осмелился бы утверждать, что в округе нет тайных укрытий для подпольщиков, ходов сообщения для партизан.

Лодка свернула в маленький канал. Луйен выскочил на берег и проворно зашагал к полевому госпиталю. Сопровождавшие его бойцы двинулись следом, неся на себе тяжелую ношу с трофейными подарками для раненых. Начальник госпиталя крепко обнял Луйена, которого знал уже давно, и внимательно посмотрел в осунувшееся лицо молодого командира. Глаза Луйена горели от нахлынувших чувств. Это был еще совсем юноша, но о его смелости и отваге знала вся округа. Фельдшера, сестры, санитары приветливо столпились вокруг Луйена и группы дозора. Несколько легкораненых тоже протиснулись поближе к гостям. Каждый хотел что-то сказать, что-то спросить. Начальник госпиталя предложил:

— Пусть наши гости навестят сначала раненых, а потом расскажут нам о недавнем сражении в Жонгтем.

— Согласен! — ответил Луйен, скромно улыбнувшись. Гости направились в палаты, что находились в прохладной тени кокосовых пальм.