Родная земля (сборник)

Мы полюбили друг друга. Вместе воевали около двух лет. Но в одной из операций она попала под бомбежку американских самолетов и погибла. Теперь у меня нет ни одного близкого человека. — Он тяжело вздохнул и добавил: — Семьей для меня стало мое подразделение. По ночам на марше, на привалах, во время перекуров и ночевок, когда растягиваешь накидку или когда заготавливаешь дрова, чтобы сварить рис, согреть чай, и даже когда сидишь в окопах, наблюдаешь за врагом и выбираешь удобный момент для открытия огня, как хорошо чувствовать рядом своих товарищей, верных и надежных.

С каждым днем жизнь меняется, становится краше, с каждым днем убеждаешься, что все больше ее любишь. Проходим через одно село, другое и видим: народ стал жить лучше. Все больше мандариновых и апельсиновых садов. Там, глядишь, появилась школа, тут прорыли новый канал, ребятишки хорошо одеты. И начинаешь по-новому понимать смысл своих трудных, полных лишений и опасности боевых дней. Может быть, вам кажется, что я говорю слишком высокопарно… — И Хоа замолчал.

* * *

Всякий раз, когда я участвую в бою, сердце охватывает необъяснимое волнение. В течение каких-то минут перед тобой проходит вся твоя прежняя жизнь… И как хочется жить еще и еще!

Я лежал и смотрел на бойца, сидевшего на разлапистых корнях дерева. Он совсем еще юный, густые волосы отливают черным блеском, спадают на лоб, прикрывая черные красивые брови. Взгляд широко открытых глаз по-детски бесхитростный. Простая рубашка, черные штаны, матерчатый шлем, увешанный маскировочными лоскутками из парашютного шелка, пояс с подвешенными гранатами, накидка, фляжка с еще не стершимися буквами US и винтовка. Боец зажал винтовку между крепких мускулистых ног, привязал красный лоскут к стволу оружия, взял тряпку и начал заботливо протирать винтовку.

Передали приказ: «Враг вышел к пункту К. Подразделению 76… уничтожить врага». Пришли в движение, закачались листья и ветки, маскировавшие бойцов. Гулко зашумели, стукаясь друг о друга, металлические каски, бамбуковые шлемы, винтовки с ярко-красными буквами US на прикладах, патроны, гранаты, послышался топот бегущих ног, горячее дыхание.

Вперед двинулись бойцы с готовыми к бою тяжелыми пулеметами и минометами. Оружие бойцы несли на себе. Низко прошел самолет-разведчик, и раздалась команда: «Рассредоточиться! Надеть маскировку!»

Молодой боец остановился, поправил подсумки, маскировку, озорно улыбнулся, потом посмотрел назад и увидел, что там уже завязался бой. Винтовка в руках бойца, освещенная первыми лучами утреннего солнца, поблескивала вороненым металлом.

На поле боя хлопали винтовочные выстрелы. Я поспешно схватил несколько веток для маскировки и побежал вперед вместе с бойцами. Пули засвистели над головой. Реактивные самолеты, истребители, вертолеты налетели, как оводы. Они поливали нас сверху свинцом и снарядами. Бойцы подняли на свои плечи зенитные пулеметы, так что сошники глубоко врезались в них. Пулеметы застрекотали, трассы пуль ложились вокруг вражеских самолетов.

Несколько вертолетов неотступно преследовали нас, поливая огнем. Снаряды рвались непрерывно, в небе стоял сплошной треск. Вдруг я увидел, что боец, бежавший впереди меня, упал. Мы подбежали к нему, подняли, достали бинты и стали оказывать первую помощь. Боец, сжав зубы, смотрел на свою рану.

— Оставайтесь лежать здесь! — приказал командир.

— Но у меня еще хватит сил воевать.

Он пытался схватить винтовку и броситься вперед, хотя из рапы на голове сочилась кровь и каплями падала на песок.

— Хук, в атаку! Рота Бай Лонга, быстрее вперед! — отдавал Тин распоряжения по телефону на командном пункте.

Командир взвода Хоа что было духу бежал вперед. Рядом грохнул снаряд. Командир упал. Когда дым и пыль постепенно рассеялись, мы увидели, как он тут же вскочил и побежал дальше.

Раненых отводили назад. Вертолеты, кружившие в небе, продолжали обстрел. Кругом с грохотом рвались бомбы и ракеты.

Мы перебегали от дерева к дереву. Стоял едкий запах сгоревшего пороха. Глаза слезились. Вдали внизу мелькнуло несколько желтых силуэтов американских солдат. Вдруг среди них я увидел конусообразную крестьянскую шляпу, затем еще и еще. Они передвигались от пенька к пеньку. Раздавались резкие, сухие звуки винтовочных выстрелов.

— В атаку!

Впереди все разрывалось на куски, рушилось. Слышалась брань, истошные призывы на помощь. Враг не мог выдержать рукопашной схватки, сильного штыкового удара и обратился в бегство. Наши бойцы преследовали его по пятам.

Один из вертолетов устремился вниз. Я видел, как американский солдат выставил пулемет и начал выискивать цель. Он выпустил обойму по каучуковым деревьям. Я прильнул к стволу каучуконоса. Когда поднялся, встретился лицом к лицу с Тханем и группой бойцов, перебегавших от дерева к дереву. Я бежал вплотную за Тханем. Впереди мелькнули несколько фигур в хаки, которые, согнувшись, перебегали вправо. Тхань толкнул Тана под ближайшее дерево, крикнув: «Ложись! Прикрывай меня! Понял?!» Автомат в руках Тана начал изрыгать свинец. Тхань бросился вперед как стрела, выпущенная из лука.