Родная

Конечно всё это он понял и узнал о Наташе не сразу. Но и с первой встречи эта девочка вызвала в нём радость, которую он не испытывал со времени дружбы с Арсением. Ишмак рядом с ней оттаивал душой после многолетних кошмаров одиночества и боли.

V

После первого разговора Наташа стала часто заглядывать к гостю. Ишмак пока ещё не мог вставать с постели, но мог разговаривать. И они разговаривали. Он рассказывал Наташе про свою жизнь, а она слушала, усевшись в кресле у окна. Он открывал перед ней мир, но никогда не акцентировал внимание на жестокости этого мира. Пока достаточно и знания о том, что она есть. Да, в жизни всё не так, как в старинных рассказах или мечтах. Но, чтобы жить, мало рассказов о жизни, нужно самой делать шаги. А Наташа была домашним, «тепличным» ребёнком. И Ирина Григорьевна оберегала её как могла. По её рассказам выходило, что Женя — сын Арсения — был совсем другим. Он весь в отца — решительный, смелый, гордый и честный. Он вырос без особых проблем. А вот с Наташей, жаловалась она, ей приходилось тратить много нервов. Но тем больше она её любила.

Сначала (и Ишмак это замечал), Ирине Григорьевне не нравилось, что Наташа разговаривает с ним. Но постепенно она успокоилась, увидев, как его добрые и насмешливые реплики отрезвляют девочку.

«Её не научишь плохому. К ней не прилипает грязь этого мира. Так что не бойтесь — если бы я говорил что-нибудь плохое, разве она бы общалась со мной?» — как-то сказал Ишмак. И Ирина Григорьевна поверила ему.

VI

В один из дней, когда Ишмак, уже выздоравливая, сидел у окна и с легкой грустью думал о том, что скоро придётся уходить из этого гостеприимного дома, в дверь постучала Наташа.

— Можно?

— Конечно! Входи!

Она вошла, и Ишмак увидел, что она еле сдерживает слёзы.

— Что случилось, Наташа?

— Почему, ну почему они такие? — с дрожью в голосе спросила она.

— Кто они?

— Одноклассники, вообще ребята, девчонки. В школе меня все ненавидят, мама ругает — я никому здесь не нужна.

Ишмак вздохнул. Он очень хотел ей помочь, но не знал, как — он не умел утешать.

— Ну что ты говоришь, Наташа! Ведь мама любит тебя, очень любит. Разве это не главное?

— Не знаю…Может и главное… Но ведь она всё равно не хочет меня понять. Говорит, что я во всём виновата, что я плохая. Конечно, всегда я! — Наташа заплакала навзрыд, но и сквозь слёзы продолжала говорить о своей боли и обиде. — Они сегодня кидали мою сумку, все вещи поломали и испачкали. А всем хоть бы что — только я во всём виновата. Почему они так со мной? За что?

Ишмак помолчал, собираясь с мыслями, а потом предложил, чтобы утешить девочку:

— Наташа, хочешь я расскажу тебе о своей школе и о своём детстве?

— Да, — кивнула она сквозь слёзы.

Только так он мог попытаться её утешить. И Ишмак начал рассказ.

— В нашей школе был прав тот, кто жесток, кто умел и ударить и постоять за себя. И наставники это лишь поощряли. Я в детстве был довольно слабым, не умел отвечать ударом на удар. Поэтому мне всегда доставалось. Но сейчас я благодарю Создателя за то, что было так. Потому что именно тогда я начал понимать, что если мне не нравится, когда меня бьют, то и другим, наверное, тоже. Я испытал боль на себе и не хотел её причинять другим. Там же, в школе, я нашёл себе друга. Он был такой же слабый, как и я и тоже не умел отвечать на удар. Наверное, поэтому мы и подружились. Его звали Марек. Мы с ним были очень разными — как огонь и вода. Я и до сих пор не могу полностью понять его характер. Он был очень скрытным, всё держал в себе и почти ничего мне не рассказывал о себе даже в детстве. После той войны, где я встретил твоего отца, наши с ним пути разошлись. Я больше не видел его.

Наташа слушала Ишмака с интересом, забыв о своих бедах.

«Хвала Создателю, — подумалось Ишмаку, — что она ещё не знает, над чем по-настоящему надо плакать. Жизнь щадила её.»

Когда она ушла, Ишмак вспомнил Арсения. Как вживую встал он перед ним — высокий, красивый, со светлыми короткими волосами и с глубокими глазами, словно отражавшими душу. Разве знал Ишмак тогда, ступая по грязи в промозглый осенний день, что вся его жизнь изменится через какие-то несколько месяцев?

VII

Это был отнюдь не первый, но и не последний разговор с Наташей. Как-то раз он сидел в Жениной комнате, перебирая в голове обрывки своих невесёлых мыслей. Ирина Григорьевна ушла на рынок за покупками. Вдруг в дверь тихонько постучали и показалась Наташа.

— Заходи. — Пригласил он её.

Она прошла и села на стул. Было видно, что она напряжена.

— Что случилось? — спросил Ишмак?

— Там гроза. — Она показала рукой на окно и голос её дрожал.

Ишмак повернулся к окну. Действительно, надвигалась гроза и, судя по всему, сильная. От порыва ветра закачалась старая липа за окном, а в комнате потеменело настолько, что пришлось зажечь свечу.

— Ты боишься грозы? — Она не отвечала, только молча всхлипывала. Её била дрожь. — Посмотри сюда, Наташа! Хочешь, я покажу тебе, что грозы совсем не надо бояться?

Она кивнула и, подняв голову, посмотрела заплаканными глазами на Ишмака. Он подошёл к окну и раскрыл его.