Родни Стоун. Рассказы

– Капитан Шарки, – сказал Суитлокс, – ты плохо обращался с нами, ты убил плотника Бартоломью, размозжив ему голову черпаком, а сейчас ты застрелил Джона Мастерса. Все это можно было бы простить тебе, потому что долгие годы ты был нашим капитаном и мы подписали контракт, обязавшись служить под твоей командой до конца нынешнего плавания. Но теперь мы услышали об этой девчонке и знаем, что ты заражен до мозга костей, а пока ты здесь, мы тоже можем заразиться, будем гнить и разлагаться заживо. Поэтому, Джон Шарки, мы, пираты

«Счастливого избавления», посовещавшись, решили, пока еще не поздно и зараза не успела распространиться, отправить тебя в шлюпке навстречу твоей судьбе.

Джон Шарки ничего не ответил, но, медленно повернув голову, проклял их всех яростным взглядом. Спустили судовую шлюпку и, не развязывая ему рук, сбросили его туда на тросе.

– Рубить концы! – крикнул Суитлокс.

– Обожди минуту, шкипер Суитлокс! – сказал кто-то из матросов. – А что же с девчонкой? Она будет сидеть здесь и погубит всех нас?

– Отправить ее вместе с любовником! – завопил другой матрос, и пираты громкими криками выразили свое одобрение.

Девушку привели, подталкивая пиками, и подтолкнули к шлюпке. В ее гниющем теле горел гордый испанский дух, и она бросала торжествующие взгляды на своих мучителей.

– Perros! Perros ingleses! Leproso, leproso45! – в исступлении кричала она, когда ее бросили в шлюпку.

45 Собаки! Собаки англичане! Прокаженные, прокаженные! ( исп.)

– Желаем удачи, капитан! Попутного ветра на весь медовый месяц! – кричал хор насмешливых голосов, когда концы были отданы, ветер надул паруса барка и шлюпка осталась далеко за кормой – крошечная точка в необозримом просторе пустынного моря.

Выписка из судового журнала пятидесятипушечного корабля «Геката» флота его величества во время рейса по

Карибскому морю.

«26 января 1726 года. Сегодня, поскольку солонина стала непригодной для еды и пятеро матросов заболели цингой, я приказал отправить две шлюпки на берег к северо-западной оконечности Эспаньолы для поисков свежих фруктов и диких коз, которыми изобилует этот остров.

Семь часов пополудни того же дня. Шлюпка вернулась с большим запасом фруктов и двумя козами. Шкипер Вудраф сообщает, что вблизи места высадки на опушке леса был обнаружен скелет женщины, одетой в роскошное платье европейского покроя, из чего можно заключить, что она принадлежала к знати. Ее череп был пробит большим камнем, который валялся поблизости. Рядом находилась хижина, и по некоторым признакам, как-то: обгорелые дрова, кости и другие следы, – можно было убедиться, что в ней некоторое время жил человек. На берегу ходят слухи о том, что в этих краях в прошлом году отсиживался кровожадный пират Шарки, но никто не знает, отправился ли он в глубь острова или был подобран каким-нибудь кораблем. Если он снова в море, молю бога направить его под наши пушки».

КАК КОПЛИ БЭНКС ПРИКОНЧИЛ КАПИТАНА ШАРКИ

Пираты были не просто грабителями. Они представляли собой плавучую республику, в которой господствовали собственные законы, обычаи и порядки. В бесконечных кровавых распрях с испанцами на их стороне было даже некоторое подобие права. В своих опустошительных набегах на прибрежные города Карибского моря они совершали не больше зверств, чем испанцы во время своего вторжения в Голландию или на Карибские острова в тех же американских землях.

Предводитель пиратов, англичанин или француз, Морган или Гранмон, считался в те времена достойным человеком, отечество порой признавало и даже восхваляло его, если он воздерживался от слишком уж чудовищных поступков, способных потрясти людей семнадцатого века с их загрубелой совестью. Некоторые из этих пиратов были весьма набожны, и до сих пор еще рассказывают, как Соукинс однажды в воскресенье выбросил за борт игральные кости, а Даниэл застрелил человека в церкви за богохульство.

Однако наступило время, когда пиратские флотилии уже перестали собираться у Тортуги, и на смену им пришли пираты-одиночки, стоявшие вне закона. Но даже у них еще существовала дисциплина и какие-то моральные устои; эти первые пираты-одиночки – Эйворисы, Ингленды и Робертсы – еще испытывали какое-то уважение к человеческим чувствам. Они были грозой купцов, но моряк еще мог ждать от них пощады.

Однако и они, в свою очередь, уступили место более кровожадным и отчаянным разбойникам, которые открыто заявляли, что находятся в состоянии войны со всем человечеством, и клялись не давать и не ждать пощады. Об этих пиратах до нас дошло мало достоверных сведений. Они не писали мемуаров и не оставили никаких следов, кроме почерневших от времени, запятнанных кровью останков, которые иногда выбрасывают на берег волны Атлантики.

Об их деятельности можно судить лишь по длинному перечню судов, уплывших в море и не вернувшихся в порты.