Родня. Жизнь, любовь, искусство и смерть неандертальцев

Однако следы древесного танина в Ноймарк-Норде имеют интересную связь с другими неандертальскими поделками, которые, возможно, были предназначены исключительно для украшения. Как и раковина из пещеры Фумане, один из предметов имеет признаки нанизывания или подвешивания на нить. Глубокая канавка на марганцевом ретушере в Комб-Греналь прорезает более ранние царапины и имеет сглаженную внутреннюю поверхность, что указывает на постоянное трение обо что-то мягкое. До недавнего времени отсутствовали доказательства, что неандертальцы изготавливали какие бы то ни было веревки, но все изменилось в 2020 г. после сообщения об удивительной находке в Абри-дю-Мара. На нижней стороне отщепа было естественное наслоение, под которым скрывался кусок шнура длиной 6 мм из растительного волокна — из сосновой или можжевеловой коры либо из корней этих пород. Самое удивительное, что с технологической точки зрения он представляет собой классический шнур в три сложения: три нити скручены по отдельности в одном направлении, затем все три скручены вместе в обратном направлении. Кроме того, он чрезвычайно тонок — как нити в льняном шарфе ручной работы.

Даже если предположить возможную усадку при усыхании, нечто настолько тоненькое имеет весьма ограниченное применение. Это может быть прикрепление рукояток к небольшим каменным орудиям, но возможно и использование в качестве нити для связывания или нанизывания отдельных предметов. Уникальные находки вроде шнура из Абри-дю-Мара кажутся неправдоподобными даже археологам и вполне справедливо подвергаются критической оценке. Но, как и остатки танина из Ноймарк-Норда, раковина из пещеры Фумане или любые другие случайно сохранившиеся штучные предметы — это то, с чем нам приходится работать. Необходимо соблюдать баланс между осторожностью и вниманием к единичным артефактам просто потому, что они редки или удивительны.

Что бы ни носили неандертальцы, будь то пигмент на теле, глянцевая дубленая кожа, уютные меха или нанизанные на нить красные раковины, это всегда выходило за рамки утилитарности. Украшение тела предметами — эффективный способ продемонстрировать статус и выделиться, которым пользуются и животные. Приматы иногда «надевают» на себя вещи, в особенности шимпанзе нравится носить на себе части своих жертв: особь козыряет намотанной вокруг шеи и завязанной узлом полосой обезьяньей кожи вместе с хвостом. Узел мог образоваться случайно, но сам акт ношения не случаен.

Что касается неандертальцев, одеяния из шкур и меха, по-видимому, напоминали о животных, из которых они были сделаны. Изменение внешнего вида или стремление выделиться с помощью вещей и расцветки положили начало более сложным вещам, таким как социальное единение с родными и близкими.

Предметы, изготовленные или носимые неандертальцами, могли также иметь отношение к какой-то социальной стратификации общества, например по половозрастным признакам. В предыдущих главах уже говорилось о том, насколько сложно определить половую принадлежность, но, похоже, действительно есть намеки на то, что образ жизни неандертальцев, чей пол определен анатомически или генетически, коррелирует с тем, что увековечено в их костях и зубах. Все, что явно связывает между собой женские тела, — интенсивное использование рта для сжимания и протаскивания, а также симметрично развитые руки — указывает на работу со шкурами. Это отражает ситуацию во многих культурах охотников-собирателей, где женская работа в основном связана с выделкой шкур — вещей не менее важных для выживания, чем каменные орудия труда. Представления неандертальцев о половой принадлежности, вероятно, основывались на многих факторах и не полностью соответствовали западным понятиям о женственности. Но любопытна возможность того, что сама по себе работа со шкурами или одеждой могла стать той точкой, в которой их материальная культура пересекалась с социальной идентичностью.

Обобщение информации о неандертальских понятиях эстетического и символического воплотилось во впечатляющем массиве данных. Но, пожалуй, одним из самых важных результатов последних трех десятилетий работы является то, что эта стремительно растущая база данных позволяет выявить концептуальную общность между отдельными примерами, а также увидеть другие стороны жизни неандертальцев. Красители не единожды были обнаружены вместе с ракушками; на них бывали также насечки, как на костях и камнях. Их смешивали с другими веществами, чтобы получить нечто новое, — так же как варили или изготавливали из смеси сосновой смолы и пчелиного воска клей для составных орудий.

Кое-где встречаются и другие необычные находки. В Ле-Прадель кости не только гравировали линиями и насечками, но часто использовали в качестве материала для изготовления ретушеров и даже ретушировали их самих. А в Заскальной, в том же слое, где обнаружена кость ворона, помимо всего вышеперечисленного неандертальцы также использовали красный пигмент, собирали крылья и ноги от крупных птиц и даже принесли с берега Черного моря хвостовые кости дельфина.