Родня. Жизнь, любовь, искусство и смерть неандертальцев

Теперь мы знаем, что нейроны, потрескивающие как фейерверки в головном мозге 6 миллиардов живых людей (в том числе в вашем, когда вы читаете эти строки), несут в себе наследие неандертальцев, поэтому все выглядит иначе. Подавляющее большинство современных людей являются их потомками, а это — как ни крути — своего рода эволюционный успех. Говорить о вымирании уже не уместно, но в то же время мы не ассимилировали их на равных. Наши тела не идентичны ранним представителям Homo sapiens, но и на неандертальца никто из ныне живущих не похож. Тот факт, что гибриды существовали, жили, любили и растили собственных детей, — самый убедительный аргумент в пользу нашей близости на всех уровнях. Мы не только находили друг друга привлекательными, но и должны были иметь нечто общее в плане культуры.

Разумеется, в ретроспективе все становится яснее, но если последнее десятилетие нас чему-то и научило, так это тому, что никто не ждет нового откровения о неандертальцах.

Еще совсем недавно мир был полон самых разных гоминин: неандертальцы, денисовцы, миниатюрные индонезийские «хоббиты» Homo floresiensis и другие популяции, получившие условные наименования, например Homo luzonensis в Азии и Homo naledi в Африке, должно быть, идут в авангарде среди других, пока еще не идентифицированных таксонов. Даже если взять лишь неандертальцев, ученые только сейчас начинают осознавать, что здесь тоже есть масса «неизвестных неизвестных». Большой задачей на будущее станет обобщение непрерывно пополняющихся и очень разнообразных свидетельств: каким образом генетика согласовывается с физическим разнообразием, и как одно и второе связать воедино с порожденными ими культурами.

В каком-то смысле длительная одержимость судьбой неандертальцев отражает наш страх перед исчезновением. Вымирание пугает; это заметно даже по художественной литературе. Совпадение ли это: едва наш вид с опозданием начинает осознавать, возможно, самую большую угрозу для своего существования, на пике популярности оказывается апокалиптическая фантастика? Перед лицом уничтожения нам нужны утешительные притчи, в которых мы всегда — «те, кто выжил». Более того, мы хотим чувствовать себя особенными: большинство историй, которые мы рассказывали о неандертальцах, это нарциссическое самоубеждение в том, что мы «победили», поскольку были этого достойны благодаря нашей исключительности.

Между тем неандертальцы никогда не играли роли промежуточной остановки на пути к «настоящему человеку». Они были развитыми людьми, только другого типа. Их судьба — гобелен, сотканный из жизней отдельных гибридных младенцев, целых ассимилированных групп, а в отдаленных уголках Азии — из одиноких представителей угасающих родов, не оставивших после себя ничего, кроме молекул ДНК, медленно просачивающихся в грязь пещерного пола.

Будущее

Достижения генетики XXI в., позволяющие из пыли восстанавливать ДНК неандертальцев, кажутся волшебством. Однако они ставят перед нами дилеммы на грани с научной фантастикой. Неуемное желание знать, чем отличались неандертальцы и как на нас повлияло межвидовое скрещивание, — это движущая сила исследований с использованием самых разных подходов. Экстраполяция на основе геномов и баз данных историй болезней — это одно, но получить точную информацию можно только путем наблюдения ДНК в живых организмах.

Вот почему уже начались биологические эксперименты по сплайсингу неандертальских генов у мышей, а «неандертализованных» лягушек изучили на предмет того, стали ли они иначе испытывать боль. При этом нам следует задаться вопросом, допустимо ли причинять страдания живым существам, чтобы выяснить происхождение человека.

Это само по себе представляет достаточно большую проблему, но уже существует и множество проектов по созданию «неандероидов» — небольших сгустков клеток человеческого головного мозга с отредактированным геномом. На их выращивание уходит девять месяцев, но это не настоящий мозг — они не обладают сознанием и не могут обрабатывать информацию. Тем не менее они спонтанно формируют разнообразные структуры, способны создавать внутренние электрические связи, а в 2019 г. — вопреки первоначальным заявлениям об изоляции от стимулов — появились сообщения о том, что их подключали к управляемым роботам. Эти четвероногие машины умеют ходить, а одна группа исследователей планирует создать систему обратной связи с входными сигналами, чтобы контролировать процесс развития нервной системы.

Все эти проекты вызывают серьезные опасения. В научном сообществе не было открытого обсуждения их этичности, а поскольку результаты самих исследований до сих пор официально не опубликованы, то общественность остается в неведении о них. В отсутствие кодекса профессиональной этики мы медленно, но верно движемся по непонятной траектории к обладающему самосознанием неандертальскому мозгу.