За последние три десятилетия наметилась четкая тенденция к размыванию технологических границ между неандертальцами и ранними
Учитывая очевидное мастерство изготовления шёнингенских копий и других деревянных предметов, теперь мы, безусловно, должны видеть в неандертальцах плотников. На такие предметы действительно затрачивается гораздо больше времени и энергии, чем на любой бифас или даже нуклеус Леваллуа. И хотя костяные орудия в подавляющем большинстве случаев подвергнуты менее интенсивной обработке, они показывают, что неандертальцы заботились об отборе и качестве всех видов сырья. Они одними из первых полностью осознали, что тела животных способны обеспечить не только пищу. К тушам все чаще относились как к «месторождениям кости», а использование ретушеров развивало и углубляло знания в области анатомии животных. Ретушеры позволяли не только изготавливать более специализированные каменные орудия, но и повторно затачивать их, а следовательно, увеличивали срок службы артефактов.
Следующий уровень — открытие скрепляющих материалов. Капли березового дегтя могут случайно образоваться на попавшей в костер бересте, но для получения его в достаточном количестве неандертальцы должны были тщательно контролировать температуру огня в течение длительного времени. Более того, чистота химического состава дегтя из Северного моря подтверждает идею о том, что неандертальцы уже 50 000 лет назад успели значительно усовершенствовать технологию. Добавьте к этому способ, которым неандертальцы, по всей видимости, стремились улучшить естественное качество сосновой смолы — добавляя в нее пчелиный воск, — и вот вам сложность мыслительных процессов, не уступающая той, что необходима для разработки рецептов растительной смолы и минерального клея для крепления вкладышей, найденных на стоянках ранних
Сами по себе составные орудия тоже подразумевают наличие впечатляющей способности планировать, проектировать и просчитывать заранее. Их изготовление требует организации последовательности поиска материалов и производства для каждой составной части еще до сборки. А возможность реновации встроена в саму природу составных артефактов: изношенные каменные части можно заменить, рукоятки же, скорее всего, служили гораздо дольше, и их переносили на большие расстояния. Вероятно, носили с собой и сам клей: один из комков клея в Кёнигзауэ был аккуратно скатан и упакован здешним неандертальцем, но изготовлен, возможно, был где-то еще.
Чем больше мы ищем, тем больше находим свидетельств того, что многие изготовленные неандертальцами вещи перемещались на значительные расстояния. Годичные кольца деревьев указывают на то, что хвойная древесина для шёнингенских копий совершенно определенно не была добыта у озера, а срублена летом на большой высоте (вероятно, в расположенных неподалеку горах Гарц). На одном наконечнике копья даже видны следы ремонта повреждений, которые, вероятно, были нанесены во время другой охоты, предположительно не на лошадей, а на других животных. Пока нет надежных данных, подтверждающих перемещение костяных инструментов, но, если учесть, что неандертальцам во время переходов приходилось затачивать каменные орудия, вполне вероятно, что инструменты для заточки они брали с собой. На это намекает один любопытный факт: в скальном навесе Эль Сальт (Испания) найдены костяные ретушеры, которые, по-видимому, уже давно были в употреблении до использования в этом месте. Эту точку зрения подтверждают и нехарактерные для местности виды животных: ретушер, обнаруженный в пещере Мула-Герси на юго-востоке Франции, очевидно, был получен из единственной размозженной кости гигантского оленя в соответствующем слое.