Родник

Суда перестроили студию в своем доме, сделав из нее несколько жилых комнат. В конце концов двухэтажный коттедж оборудовали под небольшую гостиницу. Все было сделано с неимоверной быстротой. Не успела появиться над входом вывеска, как в номера зачастили на джипах американские солдаты с размалеванными красотками. Мужчина в окне второго этажа играл на гитаре, из комнат доносился женский смех, и так повторялось день за днем. Мы с Хироко старались не обращать внимания – все равно не в наших силах было что-либо изменить.

Рядом с номерами Суда стоял еще один дом со студией. Там жил художник «европейского стиля» Итихара с женой. Не знаю уж, как получилось, что художник и скульптор поселились в соседних домах. Семьями они никогда не Дружили. Похоже было, что Итихара и Суда вообще друг друга предпочитали не замечать – что называется, в упор не видели. В эвакуацию Итихара с женой уехали раньше Суда, а вернулись позже, когда Суда уже успели превратить свой дом в гостиницу.

Встречаясь в овощной лавке или в рыбном магазине с Хироко, госпожа Итихара обычно начинала перемывать кости супругам Суда.

Не знаю уж, почему она выбирала в собеседницы именно Хироко. Сидя у нас в большой комнате, можно было наблюдать из окна не только посетителей номеров Суда, входящих и выходящих из дверей, но и ворота дома Итихара. Возможно, это обстоятельство сыграло роль психологического стимулятора, заставив госпожу Итихара проникнуться сознанием близости к нашему семейству.

В сущности, единственная связь между нами и Итихара сводилась к тому, что Итихара во время эвакуации жили на квартире у доктора А., у которого дом впоследствии сгорел. Доктор А. работал на военном заводе, о чем каким-то образом проведала Хироко. Пока я сидел в тюрьме, Хироко несколько раз доставала для меня у доктора дефицитное лекарство от чесотки. После того как Итихара вернулись к себе, доктор А. на месте сгоревшего дома построил времянку и жил там с женой.

После переезда мы с Хироко в тот же день, прихватив овощей и сахару, пошли к Итихара, чтобы поприветствовать их на новом месте. Тогда нам впервые довелось посмотреть их дом изнутри.

Хироко слышала от самой госпожи Итихара, что Суда построил у себя мастерскую позже, чем Итихара.

В то время Суда еще был холостяком. К нему постоянно приходила позировать одна и та же натурщица, с которой он лепил все свои скульптуры. Потом они стали жить вместе. Легкомысленная натурщица и стала нынешней госпожой Суда.

– Все-таки раньше хоть у них с мужем была работа как работа. А тут – нате, пожалуйста? Додумались открыть номера! Говорят, этот тип, которого она сейчас подцепила, какой-то спекулянт, аферист. Чтобы в таком приличном квартале – и устроить дом свиданий! Нет, как вам это нравится!

Оказывается, до эвакуации Итихара и Суда все-таки общались, но с тех пор, как открылись номера, они перестали даже здороваться и проходили мимо, не глядя друг на друга. Все это тоже рассказала Хироко госпожа Итихара.

Госпожа Итихара была на редкость рослая и крупная, во всяком случае для японки, а мадам Суда, наоборот, была особой субтильной. На вид ей было не больше тридцати, и внешность у нее была очень привлекательная. Ей просто сам бог велел быть натурщицей.

В разладе между Итихара и Суда явно была виновата красотка Суда. Муж ее часто уходил куда-то, надев пиджак. И пиджак, и туфли, и портфель – все у него было шикарно. Но манера держаться все же выдавала деревенщину. Низенький, коренастый, он производил впечатление человека недалекого и прямолинейного. Оставалось только удивляться, что же мадам Суда в нем нашла.

И вот этот самый новый муж, проболев неделю, скоропостижно преставился. Нам сообщила о его смерти госпожа Итихара. Сама она тоже узнала новость с опозданием – слышала разговор где-то в конторе муниципалитета. На люди он почти не показывался, пышных похорон ему тоже не устраивали, а звон гитары и хохот по-прежнему слышались из дома Суда, так что печальное событие прошло незамеченным.

С тех пор госпожа Итихара внезапно перестала говорить о номерах Суда. Между тем Итихара получил заказ на портрет от какого-то высшего чина из оккупационного корпуса и стал ездить в центр, в особняк бывшего сановника, где обосновался американец. Я не раз видел, как он, насвистывая, проходил мимо нашего дома. Однажды, вернувшись с очередного сеанса, он застал жену мертвой.

Муж мадам Суда умер в сентябре, а госпожа Итихара скончалась три месяца спустя. Тогда в нашем квартале только о том и толковали.

Итихара, не прикасаясь к трупу, сразу же вызвал врача. Тот посоветовал прежде всего заявить в полицию. Причиной смерти, по его мнению, явилась острая сердечная недостаточность, но, поскольку в момент смерти никого рядом не было, он настаивал на тщательной проверке.