Родник пробивает камни

А еще я вот что придумала. Это тоже когда мотала свою липкую черную ленту для статора. Сейчас памятник-обелиск на месте ранения В. И. Ленина внизу, на земле, обрамлен низеньким бордюрчиком какой-то хиленькой лопушистой зелени, которая не цветет. А представьте себе, как будет впечатлять, если вокруг этого гранитного обелиска посадить ярко-красные цветы, очень напоминающие по цвету только что пролитую алую горячую кровь. И посадить эти цветы не геометрически строгой клумбой — прямоугольником, кругом или каким-нибудь там треугольником или ромбом, а яркими крупными пятнами, чтобы в этой символике было больше экспрессии, как любит выражаться Корней Карпович, когда хочет усилить драматизм мизансцены или эпизода.

И над этой пролитой ленинской кровью, которая вспыхнет алыми розами или гвоздиками, будет шуметь своей листвой могучий зеленый дуб. Какое удивительно красивое зрелище! И это не на год, не на десять лет, а на века… Жизнь дуба исчисляется веками. А через лет двадцать — тридцать с этого дуба упадет желудок и прорастет… А там — довообразите сами.

С дедушкой я пока об этом не говорила. Он у нас прежде всего реалист, а уже потом романтик и философ. Часто ворчит на сегодняшнюю молодежь. Почему-то больше душа у него лежит к деревенским. «Эти, — говорит он, — надежней. Москвич ныне пошел избалованный. Перекормили его: телевизоры, приемники, магнитофоны — как тут твист не отплясывать…»

Володя неделю назад уехал к маме в Сибирь. Она в больнице. Я, кажется, уже вам писала, что с работой в Москве у Володи не получилось. Взяли его в Н-ский драматический театр. Сейчас театр после гастролей пошел в отпуск. Сезон откроют с 15 октября, так что числа до 10 октября Володя наметил пробыть у мамы. По дороге в Н-ск заедет в Москву. Настроение у него такое, какое было у меня, когда мне было года три. Помните — приснилась мне сказочно красивая говорящая кукла, которая принесла мне в разноцветной плетеной корзиночке шоколадные конфеты и маленьких куклят. На радостях я эту куклу с подарками закрыла в шкаф. Пока я закрывала шкаф — проснулась. Вскочила с кровати, кинулась открывать шкаф, открыла его, а куклы в нем нет. Вы, наверное, помните, сколько было тогда слез? Что это был сон, я поняла, когда уже училась в школе. Так и Володя… Он еще только проснулся. Но, в отличие от меня, он не плачет и его никто не уговаривает. Маленькой занозой вонзилась в его душу ожесточенность. А как ее, эту занозу, вытащить? Ведь это не палец… Но ничего, театр пойдет только на пользу. А труппа в Н-ске, говорят, хорошая.

Брылев?.. О, Корней Брылев решил удивить, как он выражается, мир «злодейством», а советскую торговлю огорчить тем, что из рядов многомиллионных покупателей скоро выйдет один из активнейших потребителей спиртного. Помогли ему поехать в Челябинск. Говорят, там живет и работает великий доктор, которого пока не хочет признавать официальная наша медицина. Перед тем как начать сеанс лечения (а он продолжается всего два дня), больной дает подписку, что в течение десяти лет после лечения не должен принимать ни грамма спиртного. Любого, даже пива!.. Иначе — смерть!.. А за смерть доктор не отвечает. Во как грозно!.. Корнею Карповичу помог деньгами завод (не ругайте меня, я ему тоже с большим трудом и уговорами передала часть своей первой получки). Купил он себе билет на самолет, перед отъездом хорошенько выпил и весь день философствовал!.. Если бы все его монологи этого «прощального» дня записать на магнитофон, то это могло бы стать интересным материалом для писателя. Глубочайший экспромт. Можно подумать, что он прощался навсегда с планетой Земля и улетал на Марс. И горько, и смешно. Провожали мы его вдвоем с Володей. А последняя рюмка коньяка в буфете аэропорта сопровождалась таким монологом, что, как говорил Есенин: «Тут разрыдалась даже б и корова…»

Приедет он дней через пять. Как пойдут у него дела дальше — сообщу письмом.

А у дедушки жить неплохо. Ему поставили телефон: 234-34-29. Если можно — позвоните, мы будем рады услышать ваши голоса.

Обнимаю вас и целую —

в пятом колене фабричная второго разряда —

Светлана Каретникова».

ПИСЬМО ЧЕТВЕРТОЕ

«Здравствуй, Володя!

Только что получила от тебя письмо и сразу же спешу с ответом. Ты просишь описать, что я делаю и какое у меня настроение. Сказать, что я уже третью неделю самостоятельно работаю на электромостовом кране, — это ничего не сказать. Постарайся представить меня в кабине крана, который много лет проплывал над тобой и на который ты не обращал внимания. Вместе с гигантским мостом я качусь по рельсам-опорам почти под самой крышей цеха. Прямо передо мной, на уровне пояса, — две баранки контроллеров, которыми я регулирую скольжение тележки по электромосту и изменяю положение чалок по вертикали. Третий контроллер, что справа, служит для перемещения электромоста по рельсам-опорам.