Родник пробивает камни

Оба они, Володя (он работает в Н-ском театре) и Корней Карпович, шлют вам сердечные приветы. Кланяется вам дедушка.

Целую вас — несостоявшаяся актерка, ваша дщерь

Светлана».

ПИСЬМО ТРЕТЬЕ

«Мои дорогие индийцы!

Через моря и океаны всем сердцем лечу к вам в горячие субтропики из золотолистной Москвы, чтобы рассказать, как ваша дочка живет-поживает и изоленту на статор мотает. Как я вам уже писала, завод меня вначале ошарашил своей огромностью, сложностью, непонятностью, шумом, гамом и всем тем, с чем мне пришлось столкнуться в первый раз.

Но мне сейчас как раз не тишина по душе. Только в заводском шуме я могу утопить ту обиду и боль, которые до сих пор не дают мне долго заснуть. В нашем цехе, в основном, девушки. Из разных городов и сел страны… И тоже, как я, окончили кто год, кто два назад десятилетку. Они живут в общежитии. Славные девчонки. Я с ними уже подружилась. За месяц работы я уже освоилась с теми рабочими операциями, которые необходимы, чтобы выполнить норму. Особой изобретательности в моем деле не требуется. Руки делают свое, а мысли скачут через свои барьеры. Папочка знает, чем я занимаюсь, а ты, мама, представь меня такой: за длинным столом стоят несколько девушек. Перед нами лежат стопки заготовок, которые мы получаем из другого цеха. Тут же, под рукой, изоляционный материал, напоминающий обычную изоленту, только черный и более липкий и из другого (секрет!!!) материала, который не могут пробить токи высокого напряжения. Здесь же, прямо передо мной, стоит банка с черным клейким и пахучим раствором, в котором мы смачиваем изоленту.

Наша работа считается вредной. А поэтому в обед нам дают по бутылке молока. Только теперь я по-настоящему оценила вкус рабочего молочка. Вместе с булкой выпиваю целую бутылку. И это я, которая терпеть не могла молоко. Так что завод производит не только машины, но и воспитывает вкусы. Правда, работа хоть и очень однообразная, но я в этом однообразии иногда нахожу душевное успокоение. Это не конвейер, я не придаток машины, которая определяет и темп, и ритм. Устану — немного отдохну, с девчонками перебросимся двумя-тремя новостёнками. И снова мотаем.

Теперь мне понятно, почему гениальный голландский философ Спиноза был шлифовальщиком оптических стекол. Мне кажется, что однообразный труд физический, который не требует специального напряжения мысли, направленной на рабочую операцию, создает своего рода допинг мыслям возвышенным, эстетическим, жизненным. Совершенно не исключено, что и Лев Толстой сюжеты и образы своих великих творений создавал, когда пахал или косил.

Что касается меня, то я тоже вчера во время работы (а в этот день я выполнила план) придумала такое, что если вы меня благословите, то я свое предложение внесу на обсуждение в комсомольской группе в общежитии. А если девочки поддержат, то вынесем этот вопрос на цеховое собрание и доложим об этом секретарю парткома и в комитет комсомола завода.

А надумала я вот что (кстати, эта мысль пришла мне в голову неделю назад, когда я опустошила своим честным трудом заработанную бутылку молока): дедушка мне рассказывал, что на том месте, где был ранен Владимир Ильич Ленин, 1 мая 1920 года, в день Всероссийского коммунистического субботника, когда Владимир Ильич вместе с кремлевскими курсантами с утра до вечера носил бревна, Всесоюзный староста (так назвал его дедушка) Михаил Иванович Калинин, бывший токарь Путиловского завода в Петрограде, вместе со своими рабочими-соратниками, друзьями по революционному подполью, простоял в этот день полную смену у токарного станка на нашем заводе. А после смены Михаил Иванович вместе с рабочими посадил молодой дубок на том месте, где был ранен Владимир Ильич. Сейчас этого дуба на этом месте нет. У кого я ни спрашивала из старых рабочих нашего цеха, никто не знает: все поступили на завод в войну или после войны. Даже дедушка не знает, каким образом исчез из сквера памятный дубок. А ведь его посадили в двадцатом году!.. Вы представляете, какой бы это был сейчас красавец великан, если бы его уберегли. Эта мысль не дает мне целую неделю покоя. А что, если доброе дело, сделанное рабочими, многих из которых уже нет в живых (а те, кто жив, уже глубокие старики), вновь воскресить и посадить рядом с гранитным памятником — метрах в трех от него, так, чтобы можно было без труда читать надписи на обеих гранях памятника, — молодой ветвистый дубок, привезенный, скажем, откуда-нибудь из-под Воронежа или из-под Ульяновска?.. И право посадить этот дубок предоставить десяти лучшим комсомольцам завода — ударникам коммунистического труда.

Подумайте и напишите мне — можно ли мне выходить с таким предложением на комсомольскую группу, не сочтут ли выскочкой? Мол, работает без году неделя, а уже идеи подкидывает.