Родной берег

Но Ларри тоже чувствовал стыд и вину:

– Считайте это моим последним ура империи.

– А, понимаю. – Тархан улыбнулся. – Благородный жест!

Все заняли места в «бьюике»: лейтенант-гуркх, трое его подчиненных и Ларри. Тархан сел за руль. Путь пролегал через весь город, в старый Дели. Вокруг все как будто успокоилось, но то тут, то там виднелись сгоревшие магазины и перевернутые грузовики.

В женском госпитале Виктории гуркхи заступили на пост, а Ларри принял у старшей сестры отчет о поступивших раненых.

– Все не так уж страшно.

– Банды выходят после заката, – пояснил Тархан.

Они ехали назад по пустынным улицам Пахарганджа. Небо постепенно темнело. Переезжая по мосту у вокзала Нью-Дели, они услышали крики. Затем грянул выстрел, и лобовое стекло брызнуло осколками. Глухо зарычав, Тархан завалился на бок, потом судорожно выпрямился.

– Саид!

Потерявший управление «бьюик» мчался к краю моста. Тархан, тяжело дыша, снова схватился за руль. Когда машина резко останавилась, Тархана бросило вперед. Из правого плеча хлынула кровь.

Мотор замолк.

– Саид!

Ларри бросился было к нему, чтобы помочь, когда перед ними с визгом затормозил военный грузовик. Из кузова выпрыгнуло восемь-девять вооруженных людей.

– Прочь с дороги!

Стволы винтовок воткнулись в разбитое лобовое стекло. – Мы за этим мусульманским говнюком!

Ларри понимал, что этих людей уже не вразумить: у них единственная цель – убивать. Несколько стволов уперлось в него.

– Прочь с дороги!

Парализованный ужасом, Ларри все же смутно понимал: ему ничто не грозит. Он англичанин. Воюют не с ним. Достаточно чуть отодвинуться и не мешать братоубийственной ярости. Эта мысль промелькнула у него при взгляде на руки Тархана, по-прежнему сжимающие руль. Он слышал стон раненого человека. Видел, как сжимаются и разжимаются его пальцы. Этот простой человеческий жест решил все.

– Нет! – заорал Ларри.

И бросился к Тархану, обнял его, словно это могло уберечь от пули.

– Мусульманский ублюдок! – вопили вооруженные люди. – Мы убьем всех мусульманских псов. Ты сдохнешь!

Ларри еще теснее прижал Тархана к себе, чувствуя кровь друга на своей коже, слыша его хриплый голос:

– Иди, Ларри, оставь меня.

Люди с винтовками схватили Ларри за рукава, продолжая кричать. Ларри закрыл глаза и покачивал Саида в объятиях, ожидая смерти.

Крики стали громче и ближе. Эхо выстрела разнеслось в ночи. Запахло кровью. Ларри слышал тихие стоны Саида Тархана, а потом еще один звук: рев отъезжающего грузовика.

Ларри медленно вздохнул. В ушах барабаном стучала кровь. Неужели друг умер прямо у него на руках?

– Саид?

Тархан со стоном повернул голову. Второй раны не появилось.

– Я отвезу тебя в госпиталь.

Ларри оттащил раненого на пассажирское сиденье, зафиксировав в кресле, и трясущейся рукой завел мотор. Вырулил на дорогу и развернулся, чтобы ехать назад.

Медсестры в госпитале Виктории переложили Тархана на носилки и уже в больничной палате срезали с него окровавленную одежду. Ларри ждал рядом.

– Рана серьезная?

– Жить будет. А с вами что?

– Меня не задело.

Тархан потерял сознание. Врач, осмотрев пулевое отверстие, констатировал:

– Ключица раздроблена, но артерия, к счастью, не пострадала.

Значит, вторая пуля прошла мимо цели. Как можно промахнуться, стреляя в упор? Возможно, второй выстрел был сделан в воздух. Почему?

Он возвращался в резиденцию генерал-губернатора на том же подбитом «бьюике», один, наплевав на осторожность. Теплый ночной воздух, врываясь в разбитое стекло, ласкал лицо. Ларри овладела необычайная легкость. Он будто умер, воскрес и стал бессмертным.

Пройдя через северные ворота, Ларри прошел по коридору, пугая прислугу своим видом, в маленький кабинет, где Джеральдина держала документы. Она была там одна. И уставилась на него в упор, онемев от ужаса.

– Все хорошо, – успокоил Ларри, – это не моя кровь.

И раскрыл объятия. Она инстинктивно бросилась в них.

Ларри крепко прижал к себе Джеральдину, чувствуя, как она дрожит. Он склонился к ней, и она, все понимая, подняла к нему лицо. Он неловко поцеловал ее, и она, перестав дрожать, ответила на поцелуй.

Когда они отстранились друг от друга, на платье Джеральдины алели пятна крови. Она смотрела на него в замешательстве:

– Ларри!

Внезапно все стало ясно как день. Он мог умереть на том мосту, но остался в живых. Второй выстрел был приказом: живи. Времени мало. Смерть не медлит. Покуда нам доступен бесценный дар жизни, нужно ценить его. Нужно любить друг друга.

– Я смог бы очень сильно тебя любить, – сказал он.

– Правда, Ларри?

– Ты позволишь мне любить тебя?

Он не просил любви взамен. Ей решать, отвечать взаимностью или нет. Его желания, его страхи больше не имели значения перед лицом той силы жизни, что вдруг хлынула из его сердца непобедимым потоком.

– Да, – ответила она, – да.

* * *

В госпиталь Виктории Ларри вернулся на следующий день и обнаружил Саида Тархана сидящим на койке с чашкой чаю.

– Ларри! – Он просиял. – Мой брат.

– Значит, правда будешь жить?