Родной берег

Весь следующий день Ларри не находил себе места. Он ждал в номере, но никаких сообщений не пришло. В офисе Бранштеттера ему сообщили только, что тот на день уехал из города. Ларри перезвонил в канцелярию президента. Там подтвердили: доклад получен, и заверили, что со всем разбираются. Не зная, куда себя деть, не желая выходить на жару, Ларри сидел в номере и думал о Китти. Вспомнил, как целовал ее, как признался в любви, – и мелкие тревоги тотчас улетучились. Как это было важно и как правильно, благодарно думал Ларри.

Охаченный мыслями о Китти, он сел писать ей. Все его прежние письма тоже были исполнены любви, но лишь теперь он впервые говорил о своих чувствах открыто.

Я не знаю, с чего начать. Слова слишком бледны или высокопарны. Кто я для тебя? Человек, любивший тебя десять лет, а поцеловавший лишь единожды. Человек, который хочет лишь одного: провести с тобой остаток жизни, – и знает, что это невозможно. Какой-то сумбур – чудесный, глупый, восхитительный сумбур! Все не так, но я счастлив. Полагаю, с этого момента мы обречены на вину и уловки, но мне плевать. Оказывается, мне плевать на все и на всех, кроме тебя. Теперь я знаю природу преступлений на почве страсти. Как видишь по этой почтовой бумаге, я нахожусь в роскошном отеле в Новом Орлеане. Меня кормят роскошными ужинами, машина с шофером доставит меня, куда я захочу. Но хочу я только к тебе. Мечтаю сказать водителю: «Отвези меня к Китти». И огромная американская машина помчится по дороге к твоему дому, а мы с тобой устроимся на заднем сиденье, глубоком, мягком и длинном, и…

Письма он не закончил. И не отослал, потому что нельзя вовлекать Китти в тайную жизнь, которую придется скрывать от Эда. Но сохранил – когда-нибудь настанет время показать его Китти.

* * *

На следующий день пришла записка от Джимми Бранштеттера. Тот хотел бы встретиться с Ларри в десять утра.

На столе у Бранштеттера Ларри обнаружил доклад «Маккинси» – но не собственный. В кабинете присутствовал еще один человек, которого Ларри представили просто:

– Уолтер.

На этот раз Джимми Бранштеттер сразу перешел к делу:

– Согласись, парни из «Маккинси» отлично поработали. Порадовали нас. Вот лежит будущее твоей компании, Ларри. Ты видел последние цифры? Прихода «Гист» мы не ожидали, правда?

– Нет, не ожидали. Но теоретически рынка хватит для обеих компаний.

– Теоретически. – Бранштеттер покосился на Уолтера. – Мы предпочитаем рассуждать в практической плоскости. – Он постучал пальцем по папке с докладом «Маккинси». – Вот она.

Еще до отъезда из Лондона Ларри принял решение не критиковать работу «Маккинси». В конце концов, «Юнайтед» за него заплатили.

– В том, что касается анализа затрат, доклад великолепен, – согласился он, – но без внимания остались традиции «Файфс». Мой доклад позволит взглянуть на ситуацию с другой стороны.

– Замечательно, замечательно. – Бранштеттер снова постучал пальцем по папке «Маккинси»: – Президент и совет это подписали.

– Подписали? Я не понимаю.

– Рекомендации данного доклада должны быть воплощены в жизнь.

– Воплощены? Прости, Джимми, это какое-то недоразумение. Я не принимаю результатов «Маккинси», равно как и наше правление.

– Ты шутишь, Ларри.

Уолтер что-то записал.

– Дайте мне год, – попросил Ларри. – В моем докладе я объяснил, как я собираюсь разобраться с проблемами, на которые указали в «Маккинси».

– Ты сократишь людей?

– Я сделаю все, что необходимо.

– Брось, Ларри. Мы же старые друзья, чего ходить вокруг да около. «Файфс» придется выгнать как минимум половину штата. Ты это знаешь. Я это знаю. Ты намерен это сделать?

– Я не считаю, что сокращение в таком масштабе необходимо. Состояние у компании хорошее. За год мы покроем все убытки.

– Что скажешь, Уолтер? – Бранштеттер обернулся к нему.

– Вопрос весьма простой, – ответил тот. Едва Уолтер заговорил, Ларри понял, что перед ним юрист. – Совет директоров головной компании требует, чтобы рекомендации данного доклада были выполнены целиком и полностью. Согласен мистер Корнфорд на это пойти или нет?