Родной ребенок. Такие разные братья

Однако вышло так, что хитрая лиса Мадан опять оказался умнее, дальновиднее и расчетливее всех: теперь он своим неформальным хозяевам доложит, что все вышло так, как он и планировал, а непосредственному начальству — что выявил среди сотрудников полиции негодяев, способных замарать честь мундира фальсификацией и шантажом добропорядочных граждан города.

Побежден и растоптан — вот все, что вышло из его попытки добиться правосудия, сказал себе Сету Пати, надевая фуражку и выходя из Дворца правосудия, чтобы ехать в Управление. Его карьера загублена, имя опозорено, семья останется без средств. Не слишком ли много он ставил на карту, затевая это дело, не слишком ли много брал на себя? Может быть.

И все-таки он знал, что, если бы ему только позволили, он завтра же начал бы все сначала: следил бы, собирал материалы, искал доказательства, — а главное вербовал бы себе сочувствующих, соратников, помощников среди затравленных жителей этого опутанного неправдой городка, помогал бы им сбросить страх, стать сильней и бороться. Один человек не может победить заговор многих, но он может научить других и повести их за собой.

К сожалению, Сету Пати понял это только теперь, когда не было и тени надежды на то, что ему дадут возможность работать и дальше. Тхарма Лингам не потерпит в своем городе — теперь уж окончательно побежденном и покорившемся — такого открытого и неглупого противника. Да ему и не придется утруждать себя, требуя принятия мер к «зарвавшемуся полицейскому». Инспектор прекрасно знал, что полковник Мадан с радостью поднесет жаждущему крови победителю голову непокорного врага.

Что последует за изгнанием из полиции, Сету Пати тоже мог легко себе представить. В лучшем случае, если удастся «уйти по собственному желанию», придется уехать из Ховры и пробиваться в жизни новой дорогой. Денег для этого у него нет, все имущество — дом и небольшой участок, которые вряд ли всемогущие хозяева города позволят ему более или менее выгодно продать. Старые связи потеряны, и, кроме университетских профессоров, протекцию ему составить тоже будет некому. А на руках беременная жена, которая вот-вот должна родить, выпустить в этот грязный мир их ребенка! Бедный малыш, хорошая же его ждет встреча!

Пожимая руки попадавшимся по дороге к кабинету Мадана инспекторам, провожавшим его сочувственными взглядами, Сету Пати вошел в приемную начальства и через несколько минут покинул ее уже нигде не работающим человеком.

Глава четвертая

Услышав, как в замке поворачивается ключ, Кавери быстро вытерла платком слезы и постаралась придать лицу безмятежное выражение. Она уже знала обо всем случившемся — час назад к ней забегала знакомая, брат которой работал секретарем в суде.

Бедный Арджун! И надо же было случиться такому именно с ним, самым честным и порядочным человеком из всех, кого она встречала в жизни. Наверное, права было ее бабушка, говорившая частенько, что солнце восходит только для того, чтобы осветить всю грязь этого мира. И все-таки ничего не потеряно для него, такого образованного и умного. Да к тому же, сказала себе Кавери, у него есть любящая жена и скоро будет малыш — разве этого мало, чтобы человек не чувствовал себя несчастным, несмотря на все огорчения?

Она улыбнулась и пошла навстречу мужу тяжелым шагом женщины на девятом месяце беременности.

— Уже знаешь! — догадался он, заглянув ей в глаза.

Она кивнула в знак согласия.

— Ну что ж, — усмехнулся Сету Пати, — зато сбылась твоя давнишняя мечта — я больше не служу в полиции.

— Я думаю, мы еще когда-нибудь поблагодарим Кришну за это, — сказала Кавери, обнимая мужа. — Теперь мне можно будет не дрожать каждую минуту, гадая, жив ты или нет.

Она принесла ему обед, но, войдя с подносом в комнату, обнаружила, что муж даже не переоделся. Он сидел на полу на циновке, опершись спиной о шкаф, и, кусая губы, думал о чем-то. Кавери, не задавая вопросов, сходила за кувшином с водой и тазом для умывания. Арджун взял у нее полотенце, поблагодарив взглядом. Есть он не стал, хотя запах кушаний, приготовленных на ужин его женой, соблазнил бы любого. Вместе этого он занялся своим любимым делом — бесконечным спором о том, как они назовут своего первенца. Этот спор велся еще до того, как Кавери почувствовала себя беременной и носил чисто символический характер, потому что в итоге каждый оставался при своем мнении, ничуть не поколебленном аргументами противной стороны. Но, как многие молодые пары, они находили особое удовольствие в самом процессе выбора имени для своего первого и очень желанного ребенка. Им просто приятно было говорить об этом, предчувствуя появление в жизни любимого и самого важного для обоих существа.

На сей раз Сету Пати решил доверить выбор имени воле Провидения и, что-то написав на нескольких бумажках, аккуратно свернул их треугольничками. Потом потряс их в ладонях, как кости, и выбросил на стол, предлагая жене развернуть одну из них. Она не соглашалась, опасаясь подвоха.

— Бери, бери, дорогая, посмотрим, что там.