Родной ребенок. Такие разные братья

Автобус что-то долго не появлялся, и те, кто торопился попасть в город до жары, охотно залезли в кузов ярко раскрашенного небольшого грузовичка, на капоте которого висело столько разнообразных талисманов, обещавших счастье в дороге, что водители встречных машин рисковали жизнью, заглядываясь на них. Хозяина грузовичка, молодого белозубого парня, это, похоже, нисколько не смущало. Он придумал этот небольшой бизнес случайно, возвращаясь домой порожняком, и теперь, глядя, сколько народу набивается в его машину, все больше и больше веселел.

Он помог Нирмале забросить в кузов узел и, подсадив женщину, подал малыша. Другие пассажиры уступили ей место на пыльном тюфяке в самой серединке, чтоб не так дуло во время движения. Нирмала устроилась поудобнее и, крепко обняв свое сокровище, закрыла глаза.

Грузовик притормозил на следующей остановке, чтобы отобрать у сони-водителя автобуса тех пассажиров, что поджидали его здесь. Веселый шофер высунулся из кабины и крикнул единственной женщине, которая не стала карабкаться в кузов его машины:

— Эй, красавица, а ты что, не поедешь с нами? Давай, дорогая, мигом домчу!

Женщина не шелохнулась, но, разбуженный криком, на руках у нее заплакал ребенок.

— А, так ты с малышом? Ну тогда лучше оставайся, а то у меня один уже есть, — улыбнулся шофер и нажал на газ.

Машина тронулась, быстро набирая скорость, а Нирмала, еле разлепив смыкающиеся веки, все пыталась понять, не Радж ли плакал.

— Мне, наверное, во сне привиделось, что он кричит, — сказала она старушке, сидевшей рядом с ней.

— Да нет, это другой ребенок плакал у какой-то женщины на остановке, которую мы только что проехали, — словоохотливо объяснила соседка.

— А-а, — облегченно вздохнула Нирмала. — Слава богам, мой спит.

Машина уже далеко отъехала, и даже если бы Нирмала захотела полюбопытствовать, что это был за малыш, она все равно не увидела бы теперь застывшей под деревом Кавери с Апу на руках.

Сама же Кавери не узнала бы сейчас и родной матери. Она словно ослепла и оглохла одновременно, безучастная ко всему, кроме своего горя. Перед глазами у нее все еще взметалось до небес пламя, уши слышали взрывы бочек с бензином и чей-то крик — может быть, ее собственный. Она не поверила бы, если бы ей сказали, что огонь уже давно погас, потому что она все еще чувствовала его обжигающее дыхание. Нет, он горел, пылал в ее душе, и в этом огне сгорало прошлое.

По щекам катились слезы, которых она не ощущала. Сколько их еще будет пролито над воспоминаниями об этой ночи! Если бы они излились разом, наверняка потушили бы в одно мгновение тот пожар, что бушевал на складе. Но им суждено проливаться постепенно, год за годом, как сочится кровь из никогда не заживающей раны.

Апу плакал все сильнее, и его голос разорвал, наконец, пелену, павшую на глаза его матери. Она прижала его к себе и огляделась вокруг. Кавери ни за что бы не вспомнила, как она сюда попала. Очевидно, кто-то привел ее на эту остановку. Чья-то добрая рука нарисовала между бровками ребенка тику — знак счастья и завернула его в чистую пеленку. Малыш сердито хмурился и криком давал понять матери, что он голоден и недоволен задержкой завтрака, что хотел бы немедленно получить все ему причитающееся.

Кавери стерла ладонью слезы и, глядя в родное лицо, сказала:

— Боги, вы не позволили мне умереть сегодня ночью. Я понимаю, почему. Я буду жить, чтобы услышать, как сын Арджуна и брат Раджа назовет меня мамой.

Глава десятая

— Мама! Мама! Смотри-ка, вот он я! — кричал высокий белозубый парень, скорее стоящий, чем сидящий в седле своего мотороллера. — Ну, как тебе конструкция?

Конструкция и впрямь была необычной: руки юноши лежали на руле особой формы, напоминающем стрелки топорщащихся усов, переднее колесо было вдвое больше задних, а вместо сидения для пассажира сзади помещался довольно широкий кузов.

— Неплохо, — с сомнением ответила Нирмала. — А зачем ты его сделал?

— Как это зачем? Ну, чтобы возить тебя на рынок, а в кузове будут лежать овощи и мука.

— А я? Я-то где буду? У тебя ведь даже второго сидения нет. Прикажешь мне за тобой бегом бежать?

— На автобусе поедешь, — махнул рукой Радж.

— Ах, на автобусе! Понятно, — покачала головой Нирмала. — В таком случае обед я тебе в автобусе и оставлю. Кстати, тебя тут дожидаются.

Радж сделал вид, что не слышал последних слов, развернулся и поехал в глубь переулка. Увидев его фантастическую конструкцию, ко всему привычные жители квартала открывали рты и замирали. Лениво лежащая поперек дороги корова, забыв о своем достоинстве бродячего аскета-саньяси, испуганно вскочила и кинулась прочь, открывая путь целой веренице машин, давно уже возмущенно гудящих на весь район. Из одной из них — такси — выскочил взъерошенный водитель и бросился к Раджу с распахнутыми объятиями: