Родной ребенок. Такие разные братья

Поняв, что ее отпускают, Джанеки быстренько села в машину и, кое-как развернувшись, рванула прочь, размышляя о том, какие странные люди иной раз попадаются на дороге.

Глава двенадцатая

Кавери проснулась от стука захлопнувшейся за Апу двери. За окном только занимается рассвет, а ее сына уже куда-то понесло. Что-то с ним происходит, она еще несколько дней назад заметила это. Он нервничал, раздражался на униформистов — пусть не без причины, но ведь обычно его совсем нелегко было вывести из себя. У ее мальчика прекрасный характер — ровный, выдержанный, благожелательный. Тем заметней то состояние, в котором он теперь находится.

Тревожные мысли окончательно прогнали сон. Кавери поднялась и вышла из вагончика, чтобы умыться. Она спустилась по ступенькам приставленной к двери лесенки и вдруг поймала себя на том, что по-старушечьи кряхтит при этом. Может быть, все казалось сегодня особенно драматичным, но это неожиданно сильно расстроило ее, и она шла к висевшему над умывальником зеркалу со страхом.

То, что она увидела в нем, никак не могло ее утешить. Что поделаешь, старуха, старуха в сорок семь лет! Совершенно седые волосы, глубокие морщины, поблекшие, выплаканные глаза. Кавери прикрыла веки и медленно провела рукой по лицу. Ничего, сказала она себе, скажи спасибо, что жива. Что бы делал без тебя твой мальчик?

Да и как было уберечь красоту и молодость, когда удары сыпались на нее один за другим — и все страшнее и страшнее.

Родителей она не помнила, разве что немного — маму. Остался в памяти только слабый запах жасмина да позвякивание браслетов на ласкающей руке. Жила с бабушкой, училась в школе, о колледже и мечтать было нечего — их доходов едва хватало на самое скромное существование. А жаль, она хорошо училась, много читала. Книжки, конечно, брала в библиотеках — бабушка не позволила бы тратить деньги на такую роскошь. Могла бы стать преподавательницей или медсестрой.

Один раз улыбнулось счастье — встретила человека, о каком и не мечтала. Ей даже не верилось, что ее может полюбить такой человек. Однако она все-таки оказалась нужна и желанна прекрасному принцу из сказки. Вот только без царства и ларца с жемчугами. Два года прожили в счастье — может, и хватит этого? У других и двух лет не наберется, даже если пятьдесят вместе проживут. А у них каждый день был радостным, даже последний — они шутили и любовно спорили друг с другом, когда в дверь уже стучалась смерть.

Потом все закружилось с сумасшедшей скоростью: днем потеряла мужа, вечером родила двоих сыновей, а ночью одного из них лишилась навсегда — и как! Потом какое-то время беспамятства, автобус, куда-то их с Апу везущий, бедняцкий поселок на берегу Хугли — священного притока Ганга. Когда Кавери вспоминала об этом времени, ей казалось, что все время шел дождь — день и ночь. С потолка крохотной мазанки каплет, внутри мокро и сыро.

Они с Апу там не одни — в маленькой комнатенке множество людей — мужчин, женщин, стариков. Они копошатся, словно черви, стараясь выбрать местечко посуше. Она сама спит распластавшись на земляном, чавкающем, точно болото, полу, рядом в сколоченной какой-то доброй душой люльке — ребенок. Он перепачкан грязью, кашляет, пеленки мокрые.

А наутро, прижимая к груди крохотное тельце, она отправляется на работу — месить глину на строительстве. Люлька висит тут же, привязанная к ветке дерева у обочины. Стараясь не попадаться на глаза подрядчику-тхекедару, мать много раз за день бегает к ребенку, чтобы покормить его грудью.

Как она выдержала такую жизнь? Она и сама не знает. Наверное, молодость спасла ее, молодость да еще неистовая любовь к сыну, ради которого ничто не казалось ей слишком тяжелой ношей. Ничто, кроме воспоминаний. Они мучили ее все эти годы, по капле высасывая красоту, здоровье, силы.

Однажды им все-таки повезло. Рядом со стройкой остановился бродячий цирк-шапито, разбил свой шатер, выстроил в ряд клетки со зверями, высокие шесты с праздничными яркими флагами. Женщины, работавшие рядом с Кавери, в праздник сходили туда и вернулись довольные невиданным зрелищем. Рассказывали всякие чудеса про ученого слона, умеющего читать, про невесомую гимнастку в блестящей юбочке с совершенно голыми ногами, про фокусника, который доставал из ящика то курицу, то павлина, а то и вообще женщину с голубыми волосами. Сама Кавери в цирк не собралась — тратить рупию на билет ей бы и в голову не пришло: малыш растет, ему нужно так много всего. Но слушала о цирке с интересом.

Однажды старичок, работавший в конторе и всегда выделявший ее неизвестно почему среди других, подошел к ней после работы и сказал, что хозяин цирка ищет кормилицу для своей дочери. Его жена умерла несколько дней назад, и маленькая девочка осталась на руках у отца.

— Сходи-ка к нему, дочка, — сказал он, грустно глядя ей в глаза. — Здесь тебе не место.

— Кому здесь место, — ответила Кавери, но все-таки решилась и отправилась к серому шатру, в котором случались всякие удивительные вещи.