Родной ребенок. Такие разные братья

Они с Тхарма Лингамом шли по дорожке к стоянке, где их ждали машины. Позади осталась церемония прощания с Налла Нингамом на калькуттском шмашане — Ним-талла-гхате, напротив храма Бхутанатха. Здесь, в двух минутах ходьбы от полыхающих костров, толпится народ, ухает барабан, протяжно стонет флейта, весело перезваниваются медные тарелочки. Посреди кружка молитвенно сложивших руки людей стоит старик в дхоти, которым обернуты его бедра, и длинной белой рубахе из домотканого полотна. Он воздевает ладони к небу и самозабвенно выводит: — Я пришел к тебе, о Учитель, за советом…

На душе у Сатья Мурти было еще тоскливее, чем обычно в последнее время, хотя хорошо он себя не чувствовал уже давно. Тоска, точно облако, обволокла его, сжала сердце. Пока горело тело Налла Нингама, адвокат старался смотреть на воду Хугли, а не на поднимающиеся все выше языки пламени. Из глубины костра доносилось приглушенное хрупанье, точно лопалось что-то. Мимо пробегали собаки — особенно жирные и ленивые здесь, как нигде в Калькутте.

Сатья Мурти отошел к реке, стараясь сделать это не слишком заметно, спустился к ней по каменным ступеням и, остановившись у самой кромки, молча смотрел на воду. Но здесь было не лучше. То и дело слышались тихие всплески это черепахи мягко шлепались в волны. Какая же здесь грязная и вонючая вода, а ведь кто-то умывается ею да еще радуется: «Слава тебе, владыка наш Бхутанатх!» И все горят и горят погребальные костры, и ни на минуту не угасает огонь…

Как хорошо, что можно, наконец, уехать отсюда, сесть в машину с кондиционером, вдохнуть прохладного воздуха.

— Вот осел! — крикнул водитель Тхарма Лингама перебежавшему дорогу человеку в одной набедренной повязке, с болтающимся через плечо священным шнуром — джанэу.

— В храм бежит, видите, в руках у него лота — широкогорлый бронзовый сосуд с цветами, — объяснил его хозяин адвокату, проводившему незнакомца взглядом. — В нашем городе до сих пор такие встречаются: пока не совершит омовения и не отнесет цветы к алтарю в храме Бхутанатха, ни зернышка риса, ни капли воды до самой ночи в рот не возьмет… Ладно, поехали ко мне, выпьем по стаканчику.

— Нет, домой, только домой! — запротестовал Сатья Мурти. — Я теперь чувствую себя в безопасности, только когда запираюсь у себя. А вас, дорогой друг, приглашаю на ужин у меня новый повар, старого я рассчитал.

— Что, показался ненадежен? На Раджа похож? — улыбнулся Тхарма Лингам. — Я гляжу, вы и впрямь собираетесь держать круговую оборону.

— Вы еще не все знаете, я вам покажу кое-что во дворе и в самом доме, — пообещал адвокат. — А что касается повара, то он всего лишь попался на воровстве я совсем не так болезненно мнителен, как вам кажется.

Когда они подъехали к дому Сатья Мурти, гость сразу же обратил внимание на два ряда проволоки, которые шли поверх мраморного забора.

— Это еще зачем? — недоуменно спросил Тхарма Лингам.

— Дотроньтесь-ка до забора, — предложил адвокат.

Тхарма Лингам положил ладонь на прохладный мрамор, но не успел получить удовольствия от этого прикосновения — немедленно все вокруг зазвенело переливчатым звоном, и из дома выбежали слуги, крича и размахивая руками.

Адвокат знаком приказал им удалиться и, довольный произведенным на гостя впечатлением, широко улыбнулся.

— Теперь все школьники в округе сбегут с уроков — ваш звонок прямо как тот, которого когда-то мы все ждали с надеждой и нетерпением, — покачал головой Тхарма Лингам.

— Пусть сбегáют, зато здесь муха не пролетит незамеченной, не то что тигр, — отозвался хозяин, любовно оглядывая свое изобретение.

— Звонок истреплет вам все нервы, — предупредил Тхарма Лингам. — То почтальон прикоснется, то молочник… А что касается Раджа, так ведь он в тюрьме и не придет.

Но тот, кого поджидали два ряда проволоки вокруг дома Сатья Мурти, уже покинул полицейский участок. Его спасительницей была, как и в прошлый раз, полицейская экспертиза. Правда, она не слишком торопилась выручать его, и Радж просидел в камере всю ночь, так и не сняв с себя обличье зверя, который принес ему такие неприятности.

Утром, едва инспектор Ананд уселся за свой рабочий стол, намереваясь взяться за дело с новыми силами и выяснить, наконец, зачем все-таки Радж нарядился тигром, приехал курьер из лаборатории. Ананд окинул толстый пакет, доставленный ему, подозрительным взглядом, ничего хорошего от него не ожидая. И не зря.

— Что за вздор! Как они там работают? — раздраженно фыркнул он, бросая на стол лист бумаги. — Экспертиза нашла раны только от зубов и когтей тигра.

— Так значит, его действительно загрыз тигр? — охнул Нирали. — Настоящий?

Ананд обиженно задышал, надув щеки. Сержант понял, что едва не совершил ошибки, акцентируя внимание на промахе дражайшего начальника, и принялся заглаживать свою вину.

— Надо же, вы ведь сразу же обо всем догадались, сразу сказали, что это был зверь, — сержант уже привычным движением нагнулся, как бы припадая к стопам Мудрейшего.