Родной знакомый

Меня будто отпустили на волю из плена. Несколько лет я прожила в своем маленьком городке, где едва ли не каждый встречный знал, кому я прихожусь супругой и к какой семье имею отношение. А свекровь не уставала твердить о том, как я должна себя вести, о правилах приличия, будто это я их нарушала, а не её любимый сын. А оказавшись в большом городе, я словно глотнула свежего воздуха, и всеми нервными окончаниями наслаждалась тем, что вокруг меня люди, которые меня не знают, я их не знаю, и никому нет никакого дела до того, как я себя веду.

Я пила шампанское, смеялась и танцевала.

— Я плохо себя веду? — спрашивала я у Глеба, кажется, уже не в первый раз.

— Ты хочешь побыть плохой девочкой? — смеялся он.

— Почему нет? Мне надоело быть хорошей. И правильной.

— Делай, что хочешь. Тебе всё можно.

Глеб притянул меня к себе, наклонился и поцеловал. А я с таким удовольствием обняла его за шею, крепко-крепко. И улыбалась ему в губы. Глеб смотрел в мои опьяненные счастьем и свободой глаза, и тоже улыбался.

— А ты, оказывается, не такая скромница, Наталья, — сказал он.

Я чуть отстранилась, взглянула с удивлением.

— Я произвожу впечатление скромницы?

— Ты производишь впечатление очень красивой девушки. Которая всеми силами сдерживает чертовщинку внутри себя. Не скажешь, зачем ты это делаешь?

Мы неспешно двигались под довольно энергичную музыку. Вокруг нас танцевали люди, а мы с Глебом не обращали ни на кого внимания, смотрели только друг на друга.

— Я живу в глубокой провинции, — проговорила я ему тоном, словно поведала великую тайну. — А там не любят тех, кто выделяется. Особенно, своим поведением.

Глеб призадумался над моими словами, после чего кивнул.

— Поверю тебе на слово, — сказал он в конце концов. — Но разве тебе не хочется поменять свою жизнь?

— Это как?

— Уехать в большой город. Сюда, в Нижний. Или даже в Москву.

Я вздохнула, но постаралась сделать это очень аккуратно, чтобы он не заметил.

— Может быть и хочется, — призналась я. — Но это не так просто. Нужны деньги…

— Нужны смелость и желание, Наташ, — перебил меня Глеб. А я подумала о том, что ему легко об этом говорить. Это он ничем не связан. Ни обязательствами, ни долгами, ни финансовыми проблемами. Наверное. Куда захотел, туда и полетел.

Но говорить вслух я этого не стала. Не хотелось портить такой замечательный вечер размышлениями о чем-то несбыточном, а тем более спорами. Вместо этого я посмотрела Глебу в глаза и попросила:

— Поцелуй меня.

Он поцеловал. Мы остановились посреди танцпола, и целовались с таким упоением, будто в последний раз. Эти слова промелькнули в моей голове, и мороз по коже пошел. Я ещё крепче прижалась к Глебу.

Поспать мне так и не удалось. Вернуться в отель пришлось только за вещами. К восьми утра, к моменту окончания моей рабочей смены, мне надлежало быть на турбазе, а ночной клуб мы покинули только ближе к четырем утра.

— Мне нужно вернуться, — твердила я, понимая, что всё ещё пьяна от количества выпитого шампанского, головокружительного вечера в целом, и желания лечь и уснуть.

— Не волнуйся, — успокаивал меня Глеб. — Мы будем вовремя.

Вадим и Яна с нами не поехали, они отправились отсыпаться в свой номер, я успела заметить, что Вадим успел отвести Глеба в сторону и что-то тому сказал, думаю, что не стоит из-за какой-то девчонки срываться в дорогу под утро, чтобы избавить её от неприятностей. Ведь это не его неприятности. Я могла руку на отсечение отдать, что их беседа была именно об этом. И я даже успела задаться вопросом, что я буду делать, если Глеб к другу прислушается, и решит возвращаться завтра днем. Что я буду делать, что я буду говорить? И дело даже не в начальстве… Дело в моём штампе в паспорте. Я никогда не возвращалась после ночной смены с опозданием.

Но испугаться я, по сути, и не успела, Глеб с приятелем переговорил, а спустя двадцать минут мы с ним уже сидели на заднем сидении автомобиля, и направлялись по трассе в мой город. За рулем был неизвестным мне водитель, а я спала у Глеба на груди сном совсем не праведницы. Не запомнила точно, но почему-то мою совесть терзали видения не совсем приличные. Даже во сне мне было за себя стыдно.

— Это был отличный вечер, — сказала я Глебу, когда мы оказались на территории родной турбазы, хитрым образом миновав пост охраны. Сам Глеб молчал, проводил меня до раздевалки, которая в столь раннее время была пуста, а я не знала, что ему сказать. Но молчание меня тяготило, и тогда я ляпнула первое, что пришло в голову.