Родные гнездовья

1909 год, начавшийся с щедрого приема председателем совета министров и внимания самого царя, проходил у Андрея Журавского в спешке, в бесконечных увязках и стычках с чиновниками управлений и комитетов. Переселенческое управление Глинки, находившееся под пристальным оком Столыпина, без промедления выполнило его резолюцию о финансировании Северо-Печорской экспедиции и перечислило в распоряжение архангельского губернатора пятьдесят тысяч рублей на экспедиционные расходы первых двух лет. Журавский так и не смог выяснить, было ли это точным исполнением инструкций или исполнением чьей-то злой воли, но как раз это действие Переселенческого управления, отдавшее, по сути дела, Журавского в руки Сосновского, предопределило дальнейшую судьбу Северо-Печорской экспедиции. Журавский, обегав многие канцелярии, смог добиться только тысячного аванса и строгого предписания Глинки выдать ему в Архангельске двадцать тысяч рублей не позднее середины мая 1909 года.

— Михаил Сидоров, этот дерзновенный предприниматель прошлого века, — жаловался Андрей своим друзьям Рудневу и Седову, — про наши беды написал так: «В России нельзя рассчитывать ни на законы, ни на здравый смысл чиновников, ни на обязанности администрации содействовать выгодам государства: все зависит от произвола и от того, что какой-нибудь столоначальник не хотел вникнуть в дело».

— Сидорову надо верить, — согласился Седов, — шестьсот тысяч рублей потратил он на исследования Европейского Севера, а умер нищим, по сути дела, в долговой яме.

— С припиской Зиновьева — наставника юного Александра, ставшего Третьим, — что идея заселения Севера может прийти в голову только помешанному, — горько улыбнулся Журавский. — Сумасшедшие мы с вами, Георгий Яковлевич. Ну, я-то куда ни шло, — кручусь возле Полярного круга, а вы на Северный полюс собираетесь — так кто же вы для зиновьевых?

— Фанатик, сумасброд — иначе нас пока не зовут, но на полюс мы пойдем, Андрей Владимирович.

— Б-ы-р-р-р, — передернул плечами Руднев.

— Страшно, Дмитрий Дмитриевич? — спросил Седов Руднева.

— Откровенно скажу: да. Я до сих пор мерзну от рассказов Андрея, как он тонул в Ледовитом океане и замерзал посреди тундры. Но страшно... хочется с вами, — просительно улыбнулся Руднев.

— Вам нужно быть Журавским, — серьезно ответил Седов. — Что слышно, Андрей Владимирович, о выполнении моего заказа на малицы, совики, тобоки?

— Скоро будут тут, в Питере. Закупке и пересылке одежды способствует вице-губернатор Шидловский, а он человек слова, как вы знаете.

— А почему вы, Георгий Яковлевич, идете именно на Колыму?

— Убиваю двух зайцев, Дмитрий Дмитриевич: разведаю удобные стоянки на востоке для Северного морского пути и потренируюсь для будущих полярных переходов.

— Оба вы в будущем, а вот сегодняшние дела у нас, Андрей, неважнецкие: весь в бегах, весь в мыле, и все без толку — половины твоих поручений не выполнил, — посетовал Руднев.

— Не все сразу, Дмитрий. Вызвал я в помощь тебе Семена Калмыкова: сам он дельный и связи имеются... И тут Шидловский помог...

«КАЛМЫКОВ Семен Никитов — 1854 года рождения, из крестьян, женат, имеет двух детей. 1886—1905 гг. — мастеровой ткацких фабрик в г. Орехово-Зуево. Член РСДРП с 1903 года. Участник вооруженных беспорядков 1905 года. За подстрекательство к восстанию односельчан ссылался на три года в Архангельскую губернию — отбывал в сс. Ижме и Усть-Цильме Печорского уезда. Поддерживает тайные связи с РСДРП большевиков. Запрещено проживание и посещение 53 городов Российской империи. Грамотный, скрытный, имеет большое влияние на членов тайных обществ...»

Приписка рукой полковника Чалова: «Активно содействует Журавскому. Установить негласный надзор: связи? контакты? Почему остался именно у Журавского?»

Эту карточку, давно помеченную грифом «Особый надзор», шеф архангельских жандармов вынул из сейфа сразу же, как только поступило сообщение из Усть-Цильмы, что Журавский вызывает Калмыкова в Петербург и просит вице-губернатора дать на то разрешение.

— Пусть едет, — решил Чалов вслух. — Выследим его и всех сообщников. Зря такого помощника Журавский в Питер не вызовет...

Глава 14 К МАТИ-ПЕЧОРЕ

Из Петербурга в Архангельск отряды Северо-Печорской экспедиции выехали с таким расчетом, чтобы к первому рейсу морского парохода быть на Соборной пристани всем и со всем снаряжением. Поручив Рудневу, занявшему теперь уже официальную должность заместителя начальника экспедиции, проследить за отправкой груза и сбором всех шестнадцати петербуржцев, изъявивших желание участвовать в исследовании Печорского края, Журавский отправился в Архангельск на неделю раньше — надо было уладить все финансовые дела, переданные под контроль губернатора Сосновского, договориться о местах на морском судне до Куи, зафрахтовать речной пароходик на Печоре.

С тем чтобы привлечь к исследованию как можно больше энтузиастов на местах, Журавский широко информировал архангелогородцев о целях и задачах экспедиции, присылая из Петербурга статьи и короткие сообщения в «Известия Архангельского общества изучения Русского Севера».