Родом из Переделкино

В 1978 году Кирилл Петрович сделал решительный шаг и остался в Голландии. Жить ему предстояло всего три года. Стоя за пультом в Амстердаме, в Концертгебау, и дирижируя исполнением симфонии Малера, он почувствовал себя плохо и с трудом довел концерт до конца. Добравшись до своего дома под Амстердамом, он скончался от сердечной недостаточности. Это было в 1981 году.

* * *

Среди художественной элиты, собравшейся в тот вечер у Кондрашиных, лишь Борис Александрович Покровский был вполне благополучным. Вскоре он основал Московский музыкальный камерный театр своего имени и руководил им до своей кончины в 2008 году.

В 1974 году 12 сентября состоялась премьера оперы Д.Д. Шостаковича «Нос», которой дирижировал Геннадий Рождественский. Это была сенсация сезона. Публика валом валила на Сокол в полуподвальное помещение театра с дощатым полом и низко опущенной сценой, напоминавшее театр времен Шекспира. Успех постановщика Б. Покровского, дирижера, певцов, музыкантов оркестра был огромный. Их закидали цветами, бесконечно аплодировали. У меня сохранилась фотография, на которой запечатлены мы с Юрой и Кирилл Петрович с Ниной в антракте спектакля. Эту фотографию сделал мой друг М.Г. Носов, ныне членкор РАН, политолог, экономист, японовед и вдобавок к этому – муж моей подруги – Татьяны Аскоченской, концертмейстера театра, которая вместе с Борисом Александровичем подготовила и выпустила спектакль.

Судьба послала Борису Александровичу долгую творческую жизнь. Через несколько лет он поставил в своем театре знаменитую оперу Альфреда Шнитке «Жизнь с идиотом», которая обошла все сценические площадки Европы и везде пользовалась грандиозным успехом. Затем последовал «Дон Жуан» Мольера и еще многое, многое другое. Б. Покровский получил все возможные государственные награды и премии, а под конец жизни неформальную премию «Триумф», считающуюся одной из самых престижных в мире искусства.

* * *

Так вот, о телефоне. В те времена во многих московских домах телефон был почти одушевленным членом семьи. Мы к нему, естественно, относились неприязненно, как к нежелательному квартиранту – кому охота была иметь под боком кого-то постороннего. К тому же наш телефон с утра пораньше громко трыкал, напоминая нам о том, что пора вылезать из постели и приступать к активной деятельности. В довершение к этому у нас в подъезде был установлен сменный пост, поскольку в квартире № 16 этажом выше над нами жил академик Андрей Дмитриевич Сахаров. Это соседство объясняется тем, что мы тоже получили квартиру в домах Курчатовского института.

Не знаю, как люди добровольно идут участвовать в телепередачах и выворачивают душу наизнанку на виду у всех, это, кажется, называется «реалити-шоу», ну, а нас совсем не прельщало находиться в фокусе повышенного внимания... Иногда так и подмывало сделать какой-нибудь вызывающий жест. Но как же тогда наш сын Максим, студент МИФИ, молодой человек призывного возраста, не страдающий какими-нибудь неизлечимыми болезнями... Он немедленно будет послан в одну из горячих точек нашей планеты восстанавливать мир и порядок. При мысли об этом весь наш пыл испарялся, и мы с Юрой – в который раз – давали себе зарок – молчать и еще раз молчать...

* * *

Вскоре наш великий сосед Андрей Дмитриевич Сахаров переехал жить к своей новой жене, и пост сняли.

А мы так и остались беспризорными.

Не верьте погоде,
когда проливные дожди она льет,
не верьте пехоте,
когда она бравые песни поет...
Не верьте, не верьте...

Не верьте и тому, что все несчастья случаются в ненастный мрачный день. Был сверкающий полдень начала лета, самой красивой поры в Подмосковье – у нас в Переделкине распушилась в лесу кружевная листва, в траве появились первые ландыши, незабудки, фиалки... К нам на дачу прибежал кто-то из соседей с криком:

– Застрелился, застрелился!..

Начало послесталинской эпохи отозвалось у нас в Переделкине выстрелом из именного боевого оружия прямо в сердце. Не вынеся мучений совести, когда уже не помогали никакие запои, 13 мая 1954 года покончил с собой Александр Фадеев. Борис Пастернак при всей своей кажущейся мягкости все же нашел в себе силы заявить, чтобы его освободили от непомерной для него обязанности подписывать воззвания, приводившие к расстрелу. «Не я дал жизнь этим людям, не мне ее у них и отбирать!» – так он сказал руководству Союза писателей, так, по некоторым свидетельствам, написал в письме к Сталину. Не смог от этого отгородиться генеральный секретарь Союза писателей СССР, кандидат в члены ЦК КПСС, депутат, лауреат и пр. и пр. Александр Александрович Фадеев.

Будучи в здравом уме и ясном сознании, Александр Александрович сел в кресло, обложился подушками, чтобы не слышал сын Миша, находившийся на даче, и направил револьвер прямо в сердце.

* * *