Родом из шестидесятых

Всей шеренгой вошли в какой-то подъезд, правофланговый весело организовал питье и закуску. Стало теплее.

В переходе подошел нищий, весь в бороде, с парой книг.

– Ка-му ка-нижечку? О па-следствиях ку-льта!

Я нес стяг, надев белые перчатки – дала жалостливая Прохоровна. Пошли. Дунул ветер, и стяг чуть не вывернулся из моих рук. Вокруг засмеялись, я помахал белой рукой народу. Задиристо острил, проходя перед строем.

Возбужденная Прохоровна в сиреневом пальто колоколом, замерзшие Лида и Лиля. Мы шли, под руки, как купеческая семья.

Потом где-то шлепали, потеряли колонну, снова нашли…

Вышли на Красную площадь. Над толпой возвышались операторы телевидения. На мавзолее появились шапки-«пирожки» и шляпы, они издали кукольно махали ручками. Люди в «пирожках» показались обычными, как пожилые мужики в подъезде.

Страшно захотелось в туалет. Еле донес до родного министерства.

Там, в нашем управлении, большой комнате под сводами, оказались все наши демонстранты, за длинным импровизированным столом, стоя с рюмками.

Пили за "благодетеля" кадровика Злобина. Тот добродушно бормотал:

– Только чтобы все было нормально. Я за то. Вот ты, Веня, доберусь до тебя. На работу – не во время, а один раз утром пришел – хоть закусывай. Погоди, доберусь.

– Это он перед праздником, – уговаривали его. – У всех на следующий день пахнет.

– Знаем мы его… А жить, ребята, надо, как я. Пью, и никто не видел. Главное, порядок, чтоб не придрался никто. Я всю жизнь…

От него еле отделались, следящего, чтобы лишнее не пили. Выпивали, обнимались.

Подошедший шеф, тоже выпивший, впервые говорил, словно исповедуясь:

– Мне снилось, как будто ходит молчаливый живой Ленин, в наши дни. Он не умер, просто онемел, и слаб стал головой (странно, что раньше я не знал, что у него был паралич руки и ноги, и речь была затруднена. И был жалко его, и напрасная надежда, что он видит, и еще изменит многое.

Он говорил о Ленине, как много тот работал – обизвествились нервные клетки в голове, о его друге Мартынове (никто не поправил – Мартове). И несколько раз упоминал Мартынова, ставшего оппозиционером, и Ленин порвал с Мартыновым. Читал Ленина «Крах II Интернационала»: какая резкость, и что-то родное в этой речи, отчего хочется плакать. С молоком впитал, что ли?

8

Секретарь партбюро – кадровик загнал всех нас, а также командированных экспертов на лекцию в «восьмигранник» – конференц-зал министерства.

Холеный лектор из МИДа с цинизмом объективного исследователя разделывал, как мясник, где-то там, мировые процессы.

С Америкой – далеко не зайдет. Американцы не хотят потерять влияние в Азии. И к нам относятся корректнее. В посольстве раньше кричали на нас, мы – на них. А теперь: «Что-то не было у нас давно культурных связей». Но все равно ведут подрывную деятельность. В США финансируют на идеологическую борьбу около 1 млрд. в год. Около 100 подрывных радиостанций.

Большой этап совещание компартий. Растерянность Запада на отклики – почему они так дружно, и почему так громко пресса говорит о ее историческом значении?

Лектор описывал мир холодным и сварливым, в котором не было просвета в дружеское общение, не говоря уже о близости и доверии. Рубил тело мира, как рубщик мясо.

– Все увидели суть нашей политики, – сверкнул он ядовито-торжествующим взглядом. – Наш авторитет поднялся, особенно в Африке. Там 32 страны получили независимость. Англичане остервенились, но мы пригрозили им – экономически… Если бы не было Израиля, его надо было придумать. Сталин был прав, разрешив его. Это подняло наш престиж уважающих суверенитет. Арабы хотят воевать, мы против такой политики – нападения. Американцы сдерживают Израиль, им невыгодно терять вес в Африке… Во Вьетнаме все свертывается, но американцы никогда не уступят эту цепь баз, не уступят влияния в Азии, в целях защиты позиций капитализма. Никсон выбран за обещание покончить с войной во Вьетнаме, и «старый ботинок не блестит, но в нем удобно». Они центр политики переносят в Европу. А в Азии и Африке будут обычные, местные освободительные войны.

Он бодро продолжал препарировать мир.

В Азии марксизм имеет почву. Но культурная революция опорочила его, и Мао свертывает ее, тем более что достиг своих целей – насадил маоизм. Мао – еще крепкий мужик, лет 5-10 протянет. Потом будет разброд. Как показывает история – после смерти великого человека эшелоны правительств быстро меняются.

Кадровик Злобин багровел и шептал мне в ухо:

– Эшелоны правительств – это да…

– Там придут к власти молодые, ненавидящие нас, – рубил лектор.

Япония – великая держава. Закупили они патентов на 60 млрд. долларов. Вот и самая передовая, технически. Нам надо учиться у них. Все ляпы делаем, даже патенты боимся закупать.

Испания не такая уж фашистская страна. Там и компартия, и либеральное движение. Мы хотим установить дипломатические связи, но старушка (Долорес Ибаррури) не хочет.

Поляков мы защитили, но они что-то бузят. Это потому, что их захватили немцы, а мы освободили. Нет у них гордости победителей, как у нас, нет опоры.