Родом из Сибири

Бурляев устраивает кинофестиваль «Золотой витязь», я тоже была его участницей. Коля чтит память Сергея Бондарчука – на «Золотом витязе» он учредил премию имени Бондарчука за достижения в кинематографе. Интересно, что к фестивалю мой внук Ванечка, у которого еще в детстве открылся композиторский дар, написал реквием. Под эту музыку на экране идут кадры с актерами, уже ушедшими из жизни, – почти все они не просто мои знакомые, это мои товарищи по искусству, мои друзья.

Я очень люблю моих внуков – и Ванечку, и Машеньку, они мне подарили уже четырех правнуков – Настю, Никиту, Тему и Данечку, который только что родился (вот она – «тайна Снежной королевы»). В жизни я счастливая мама, счастливая бабушка и уже прабабушка. Хотя, честно говоря, не чувствую себя прабабушкой, на покой не хочу и остаюсь в строю – до сих пор выступаю, снимаюсь, пишу. Словом, продолжаю работать. Стараюсь бывать на фестивалях, выступаю со стихами Елизаветы Стюарт, сибирской поэтессы, маминой подруги. Увлеклась прозой. Читаю «Благосклонное участие» Бунина и рассказы Паустовского.

Очень интересуюсь новостями. Мне бесконечно жалко, что Россия и Украина в ссоре друг с другом. Но мириться как раз нельзя с тем, что сейчас происходит на Украине! Россия бы потеряла лицо, если бы четко не показала свою позицию. Моя жизнь в кино, в актерской профессии началась на востоке Украины, когда там едва закончилась страшная война. И как чудовищно, что там опять идут бои. В Краснодоне даже уничтожили памятник молодогвардейцам, а незадолго до этих ужасных событий мне оттуда орден привезли – я, сыграв Любку Шевцову, стала почетным жителем Краснодона. И теперь неужели они там забыли «Молодую гвардию»? Неужели хотят забыть Великую Отечественную войну, ее настоящих героев и для того так перевирают нашу общую историю? Для меня это дико, бессовестно, очень трагично!

Мне очень обидно за Сирию. Я была там, это одна из красивейших восточных стран, а ее так исковеркали, искромсали. Жаль Пальмиру – жемчужину арабского Востока, и сейчас маленькая радость, что ее наконец освободили, что всем миром собираются восстанавливать ее древние памятники. А сколько там страдающих людей? Ведь показывают глаза несчастных детей, измученных матерей, мужчин – растерянных из-за того, что не могут уберечь свои семьи от войны, и в отчаянии тоже берущихся за оружие. Им нужна помощь! Мой муж Михаил Перельман свою жизнь посвятил тому, чтобы уберечь людей от болезней, чтобы спасти, вылечить тех, кому можно помочь, – и во время войны, и во время мира.

Когда думаю о будущем, хочу, чтобы у моих внуков и правнуков был мир, потому что война – это страшное горе, которое еще в юности пережило мое поколение. Я не хочу, чтобы Наташа или мои внуки или правнуки переживали то, что пережил наш народ в Великую Отечественную войну. Мы – дети, обожженные войной, – знаем, как это страшно. Я не воевала, но ощущала тот грозный ужас, в котором долгие годы жила моя страна. Война прошла через мое сердце, через мой характер, через те роли, которые я играла. Поэтому главное вижу в одном – сохранить мир, сохранить нашу культуру. У нас культура тысячелетняя, ее нельзя предавать. Наша страна и наша культура – главное завоевание наших предков. Это только кажется, что при переходе из девятнадцатого века в век двадцатый одну культуру поломали, а другую – социалистическую – так и не сформировали. Если присмотреться внимательно, преемственность есть, и они – это одно, наше, русское, родное. Поэтому, любя свою культуру, надо любить свою родину, любить свою семью и делать все возможное, чтобы сохранить мир.

Жизнь есть жизнь. В ней много отрицательных эмоций, но поддаваться им, пока есть возможность, нельзя. Противоречия… Кругом противоречия – никуда от них не денешься. В новом веке их ничуть не меньше, чем в прошедшем. А я иногда ориентируюсь в прошедшем веке легче, чем в настоящем. И не люблю определения «прошлый»: прошлый – это девятнадцатый век. А прошедший – это наш век, жизнь-то моя в основном там прошла, в двадцатом.

Я верующий человек, с детства. Сестру Нину крестили еще в Тайге, где мы родились, а меня не успели. Семья переехала в Новосибирск, была на виду, и старшим многое приходилось утаивать. Помню, зажигая новогоднюю елку, папа задергивал занавески. Сергей Бондарчук тоже был религиозен. С ним в Киеве мы посещали Владимирский собор, Лавру, пещеры. И все равно разошлись, оказались не готовы к тому, что предложила нам жизнь. Уже через годы муж Наташи Коля Бурляев привел меня креститься в храм Малого Вознесения на Большой Никитской, напротив Консерватории. Я пошла туда, понимая, что многое в жизни надо исправлять, но все-таки не злом. Когда думаю об этом, молюсь: дай Бог дожить до следующего сериала или фильма, до концерта, где буду со сцены что-то говорить, делать – «и чувства добрые» лирой пробуждать. Это то, что умею, в чем мое призвание и жизненная необходимость. И в ответ на выступления неизменно ощущаю то драгоценное доверие зрительного зала, которое рождается, наверное, подлинным дыханием самого времени.