Родословная до седьмого полена

— Дарья Васильева, — ответила я, — имя подлинное, но я не пишу криминальных романов, нахожусь по другую сторону баррикады. Я их страстный читатель. Мой ближайший друг — Александр Михайлович Дегтярев, полковник полиции, — уверен, что в смерти Вероники Глебовны Невзоровой нет криминала. Она скончалась от инфаркта. А вот я думаю, что женщину убили хитрым образом, напугали до смерти.

— А я при чем? — спросила Юля. — Что вас ко мне привело?

— Миловановы когда-то жили в одном доме с Петром Ивановым, который привел в клуб, куда Катя получила бесплатные билеты, Невзорову, — уточнила я. — Ваши квартиры находились на одной лестничной клетке. После кончины Носовой вы стали женой Вадима Виброва, любовника Екатерины, затем выпустили книгу Карелии, в которой много злых слов о Зинаиде Семеновне. Но что самое интересное, вы вместе с Катей не один год занимались в студии танцев. Пришли туда в возрасте девяти лет. Носова перестала танцевать, потому что скончалась. Вы же до сих пор увлекаетесь танго, вальсом, сальсой.

— Да, — согласилась Милованова, — я член клуба «Хороший вечер». Сначала это был маленький кружок при школе, потом он вырос в студию, сейчас это большое предприятие с балетным колледжем и танцевальными вечерами по выходным. Что вы от меня хотите? Вы из полиции?

Я не стала врать.

— Вероника Невзорова умерла в холле нашего дома, мой ближайший приятель полковник Дегтярев пытается выяснить, почему совсем не пожилая женщина скончалась. Александр Михайлович опытный, умный следователь, но иногда он бежит не по той дороге. Нет, я не имею погон на плечах, просто хочу докопаться до истины. Вы знали Петю, были женой Вадима, определенно встречались с Носовой на танцах и издали книгу Карелии. Извините, повторяю то, что уже сказала. Получается: вы в центре событий. Возможно, знаете нечто важное.

— Мы с Катюшей дружили, — очень тихо сказала хозяйка кабинета.

— Зачем Катя глотала соду? — тут же спросила я. — Почему решила незадолго до посадки в самолет выпить противозачаточные таблетки?

Юлия встала, подошла к книжному шкафу и оперлась о него спиной.

— Сода… мда! Идиотский розыгрыш! Из-за денег все!

— Пари? — удивилась я. — Какое?

Юлия прошлась по кабинету, села на диван.

— Ох, как мне хочется наказать Вадима и мерзкую Соню! Вибров гад! Я говорю путано. Сейчас задушу в себе бабу, включу редактора, буду излагать материал последовательно.

Милованова приложила руку к левой стороне груди.

— Здесь словно бетонная плита лежит. После смерти Кати не один месяц прошел, думала, мне станет легче, но… Нет. Когда Носова скончалась, я побежала в полицию, нашла следователя, который разбирался со смертью моей подруги, попыталась донести до него правду: Катя не могла быть наркокурьером. Невозможно это. Мы доверяли друг другу бесконечно, я знала все ее проблемы. Но про дурь ничего никогда не слышала. Следователь коротко ответил: «О деятельности по перевозке запрещенных препаратов никто даже лучшим приятелям говорить не станет. Криминала нет. В желудке у нее контейнеры с гидрокарбонатом натрия. Полиции незачем в это вмешиваться. Тело выдадут родственникам. Сожалею о вашей потере. До свидания». Я начала спрашивать про соду, да ничего не узнала, правда открылась, когда я находилась в браке с Вадимом. Случайно! Ох! Опять в сторону мыслями утекаю. Все. Говорю по порядку. Вот только нет у меня доказательств ничьей вины. Исключительно чужие слова и собственные мысли. В полицию с этим не пойдешь. Если вам интересно, сообщу, что знаю. Может, вы придумаете, как Соню, Вадима и Петю прижать можно? Давайте, сварю нам кофе под беседу?

Я не люблю горький напиток, предпочитаю ему чай, но сейчас не стоило отказываться.

— Спасибо, с удовольствием.

Милованова открыла шкаф, я увидела внутри большой никелированный аппарат.

— Катюша обожала кофе, собирала оригинальные рецепты. Мне больше всего нравилось, как она готовит напиток в апельсине.

— Ничего об этом не слышала! — удивилась я.

Юлия открыла жестяную банку, по кабинету незамедлительно потек аромат арабики.

— Берем большой апельсин, толстокожий. Аккуратно срезаем верхушку, ложечкой выгребаем мякоть, но чуть-чуть на стенках оставляем. Главное, кожуру не порвать, из нее должен получиться горшочек. В него насыпаем молотый кофе, сахарный песок, заливаем водой почти до верху импровизированной апельсиновой джезвы, ставим на огонь…

— На огонь? — повторила я. — Сгорит же!

— Нет, — возразила Юля, — не делайте пламя сильным, помешайте напиток, дайте ему три раза подняться и вылейте в чашку. Вкус замечательный. Но если есть аллергия на цитрусовые, то лучше пить обычный эспрессо, как у меня сейчас. Вот сахар и печенье. Вы угощайтесь, а я начну.

Глава 36