Родословная туркмен

Он [Алынджа-хан] тоже царствовал много лет. Страны (вilajатлар) и народы (il улуслар), [которые ему достались] от предков, умножились в числе. У него были сыновья-близнецы: имя одного из них — Татар, имя другого — Могол.[142] Когда их отец стал стар, он разделил свой юрт пополам и, отдав [его] двум своим сыновьям, скончался. После смерти Алынджа-хана |160| Татар и Могол царствовали, каждый в своем месте.

У Могол-хана было четыре сына: имя старшего — Кара-хан, второй — Гур-хан, третий — Кыр-хан, четвертый — Ур-хан. Могол-хан, передав свой юрт своему старшему сыну Кара-хану, отправился в страну, куда пойдут все. Кара-хан летовал в горах Ур-таг и Kop-таг; их теперь называют Улуг-таг и Кичик-таг.[143] Когда наступала зима, он зимовал в устье реки Сыр, |165| в Кара-кумах и в Бурсуке.[144]

О появлении на свет Огуз-хана [145]

У Кара-хана от старшей жены родился сын, краше месяца и солнца. Три ночи и три дня он не сосал [грудь] своей матери. Каждую ночь этот мальчик являлся во сне своей матери и говорил: “О матушка, стань мусульманкой! А если не станешь, если [даже] я умру, [пускай] умру, но не буду сосать твою грудь”.

|170| Родная мать не могла погубить свое дитя и уверовала в единство бога. И после этого тот мальчик стал сосать ее грудь. Его мать утаила, никому не сказала о сне, который видела, и о том, что стала мусульманкой. Это потому, что тюркский народ от Яфеса вплоть до времени Алынджа-хана был правоверным.[146] А после того как Алынджа-хан сделался государем, у народа стало много добра и скота; он опьянел от богатства и |175| забыл бога; все стали неверными. Во времена Кара-хана неверие стало столь сильным, что сын, услышав о том, что его отец стал мусульманином, убивал [его]. И отец, услышав, что сын его стал мусульманином, убивал [его].

В те времена у моголов был такой обычай: пока ребенок не достигнет года, ему имени не давали.

Когда мальчику минул год, Кара-хан созвал иль |180| и устроил великий той.[147] В день тоя Кара-хан велел принести ребенка к пирующим и, обратившись к своим бекам, сказал: “Этому сыну нашему исполнился год, какое же имя вы дадите ему?”. Но прежде чем беки дали ответ, ребенок сказал: “Мое имя — Огуз”. Стих (бajт):

Этот годовалый ребенок там сразу обрел дар речи и сказал: “Знайте, ясно! Мое имя Огуз — знаменитый царь! Верно [это], знайте |185| все [вы], мужи доблести!”.

Стар и млад, пришедшие на пир, все были поражены словами ребенка и сказали: “Этот ребенок сам назвал свое имя; найдется ли имя лучше этого?!”. Ему дали имя Огуз; и еще сказали: “Никогда и никто не слыхивал и не видывал, чтобы годовалое дитя такие речи говорило”. Принялись гадать, и вышло ему: |190| жизнь долгая, великое благополучие, обширные границы, [далеко] раскинувшиеся края [его юрта]. Когда Огуз научился говорить, он непрестанно твердил: “Аллах, Аллах!”. Всякий, кто это слышал, говорил: “Он — дитя; не владея речью, не разумеет, что говорит”. Это потому, что “Аллах” — слово арабское, а ни один отец из моголов| 195| не слыхивал арабского языка. Всевышний бог еще во чреве матери сделал Огуза своим любимцем (вali), а потому и вложил в его сердце и уста свое имя.

Когда Огуз стал джигитом, Кара-хан дал [ему в жены] дочь своего младшего брата Гур-хана. Когда никого не было, Огуз сказал девушке: “Есть тот, кто сотворил мир, тебя и меня. Имя его — Аллах. Знай, что он существует, знай, что он — един и |200| не поступай иначе, как по его повелению”. Девушка не согласилась с этим. Он тотчас [ее] оставил и стал спать отдельно от девушки. Ночью он спал отдельно, а днем не разговаривал [с нею]. Спустя некоторое время, Кара-хану сказали: “Ваш сын не любит свою жену и из-за неприязни к ней с того самого дня, когда взял [ее в жены], не спит вместе [с нею]”. Кара-хан, выслушав эти речи, |205| дал [Огузу в жены] дочь своего [другого] младшего брата Кыр-хана. И ей [Огуз] сказал: “Прими [праведную] веру”. И эта девушка не согласилась, и с нею [Огуз] вместе не спал.

Спустя несколько лет после этого случая Огуз-хан отправился на охоту.[148] Возвращаясь, он увидел, что несколько женщин на берегу речки стирают белье. Среди них была дочь Ур-хана, [третьего] младшего брата его отца. Опасаясь, что его тайна будет открыта, |210| он послал к девушке человека, чтобы тот поговорил с нею. Затем [Огуз] отвел девушку в сторону и, когда она дала клятву [сохранить тайну], сказал: “Мой отец дал [мне в жены] двух девушек; причина того, что я не люблю их, в том, что я мусульманин, а они — неверные. И сколько раз я ни говорил им: ”Станьте мусульманками”, они не соглашались. Если бы ты стала мусульманкой, я взял бы тебя [в жены]”. Когда он так сказал, девушка ответила: “На каком пути ты находишься, на том пути и я буду находиться”. |215| Затем Огуз-хан сказал [об этом] своему отцу. Отец его устроил великий той и отдал дочь Ур-хана [в жены] Огузу. Эта девушка стала мусульманкой, и Огуз очень любил ее.