Родовая Магия. Книга 2

Я осторожно вылезла из повозки. Она стояла в глухом лесу, и дорога нигде не просматривалось. Я обошла повозку кругом. Что лошадей нет, я поняла сразу, а когда увидела вывернутые сумки и кровь на козлах, всё стало понятно. Скорее всего, лиходеи увидели в одинокой повозке лёгкую добычу и напали, не ожидая, что в ней окажется старая пума.

Увидев привязанный сбоку козёл бурдюк, в котором обычно возили воду, я схватила его и отправилась к Крекше. Налив воду в чашку, пододвинула её к морде. У пумы хватило сил, чтобы свесить язык.

Я намочила какую-то тряпку, засунула в пасть пуме и сжала, она попыталась сделать глоток, но большая часть вылилась. Повторив попытку ещё пару раз, я поняла, что так кошку не напою, и села рядом, привалившись к решётке.

Бездна, как я устала, – заплакала я. Крекша покосилась на меня и что-то рыкнула, как мне показалось, осуждающе. – И мне ещё должно быть стыдно? – спросила я пуму и засмеялась. – Отлично, теперь ещё и истерики не хватало, – я ударила себя по щеке и, помотав головой, сделала несколько глотков из бурдюка. Скривилась – вода была застоявшейся.

Я посидела какое-то время, наблюдая за кошкой. Один её глаз почти заплыл, ухо над ним повисло тряпкой, шерсть тоже свисала клочьями, открывая широкие залысины, а одна лапа была искусана – то ли от голода, то ли от желания напиться хотя бы крови.

Успокойся, Валлери, – сказала я себе, – отчаянье – не мой путь, а слёзы – не способ решения проблемы.

И, сделав ещё один глубокий вдох, потянула силу. И в этот момент ощутила такое, что пришлось несколько раз судорожно вдохнуть, чтобы осознать.

Лес отозвался эхом: каждое дерево, каждый куст и каждая травинка словно ответили мне. Сердце громко забилось в горле, а в повозку ворвался лёгкий ветерок, развевая мои волосы и унося с собой тревогу. Я распахнула глаза и остро ощутила всё живое вокруг: дыхание деревьев, песню ветра, прохладу воды. А когда увидела яркие всполохи света с красным отливом, подождала, не торопясь вставать.

В повозке стало светло и уютно, как будто в ней разожгли камин, а на стенах заиграли отблески света. Я, наслаждаясь ощущением силы, подошла к Крекше и, повернув обе руки ладонями к пуме, толкнула это всё в неё.

Пума передёрнула ушами, а я опустила руки в чашку, сложив их «лодочкой», чтобы зачерпнуть воды, но тут она сама заструилась вокруг моих рук. Посмотрела на кошку – у неё оба глаза были открыты, и Крекша с интересом наблюдала за моими действиями. Я поднесла руки ближе к пасти, и струйка из чашки полилась ей в рот. Пума послушно глотала, всё время с подозрением косясь на меня.

Не смотри так на меня, я сама в шоке, – сказала я кошке.

Фуф, – ответила она.

***

Я торопилась отойти от повозки как можно дальше: мало ли, вдруг лиходеи решат вернуться, всё же шкура горной пумы чего-то стоит, хоть и изрядно потрёпанная. Покопавшись в перевёрнутом скарбе, нашла вполне приемлемую мужскую одежду. Повезло, что старичок-примаг, хозяин Крекши, был худым и маленького роста. Штаны всё равно спадали, и я подвязала их верёвкой-артефактом, а другую повязала сверху широкой рубашки в качестве пояса и привязала к ней бурдюк. Ножа, чтобы отрезать волосы, не было, поэтому я спрятала их под странную шапку, больше похожую на тупоносый колпак с тканной оторочкой. Оставшиеся артефакты разложила по карманам и, захватив с собой мешок с найденным за козлами одеялом, двинулась в путь.

Во время моих сборов Крекша исчезла, и я, решив, что кошка отправилась своим путём, не стала её дожидаться. Всё же пума – дикое животное, хоть и провела всю жизнь в парке. Начав свой путь через лес в мрачном настроении, я где-то через час заметила идущую чуть позади меня кошку. Она была грязной, а на её морде виднелись пятна крови, но я была очень рада Крекше.

Охотилась? – спросила я. Кошка в ответ только дёрнула ухом.

Так мы шли весь день, не останавливаясь, а когда в лесу сгустились сумерки, Крекша огляделась и, подойдя к разлапистому толстому дереву, запрыгнула на ветку.

Хорошая идея, – похвалила я её и полезла следом.

Устроившись на одной из толстых ветвей, я завернулась в худое одеяло и уснула. Ночью проснулась от холода. Никогда не думала, что в горах днём жарко, а ночью очень холодно. Даже укрываясь одеялом, чувствуя под боком тёплую пуму и прижимаясь к ней, я не могла согреться.

Утром Крекша убежала по своим делам, а я продрогла настолько, что стук моих зубов помешал дятлу, добывающему себе завтрак на соседнем дереве. Слезла с дерева и, закутавшись в одеяло, словно в плащ, принялась бегать вокруг дерева, чтобы хоть как-то согреться. Только когда полностью рассвело, и солнышко стало пригревать, я ощутила тепло и смогла всё обдумать.

Лес был густым, и через высокие кроны деревьев солнце пробивалось с трудом. Найдя лесную прогалину побольше, я устроилась на солнышке и стала просчитывать обстоятельства, в которых оказалась.

«Я не знаю, где нахожусь, и сколько дней идти до Анделиса, – размышляла я. – Еды, как и денег, чтобы её купить, нет, но я в лесу, тут должны быть вода и ягоды».