Родовое проклятие

– Ладно, – кивнула головой Олька и без стука распахнула дверь, одной из немногих закрытых комнат.

Они сидели рядышком на софе в отмытой до блеска комнате, первой в их жизни «своей» комнате и смотрели на мельтешение теней в экране телевизора. Она вздохнула:

– Опять пьянку затеяли…

– День рождения, у Ольки, – с готовностью ответил он, – нас звали…

– Я не пойду! – твердо сказала она.

– Я тоже не пойду, – пообещал он.

Они пододвинулись друг к другу ближе. Он стал гладить ее по голой руке, коснулся плеча, обнял. Она склонилась к нему и прикрыла глаза. Он поцеловал ее в макушку, скользнул ладонью по бедру: она засмеялась.

– Масечка, ты трусики так и не надела? – игриво зашептал он ей в ухо.

– Не успела…

Он чаще задышал, и лоб его покрылся испариной:

– Давай подружим? – Второй рукой он добрался до нижней пуговки на ее халатике.

– Ой! – она схватилась за разошедшиеся полы халата.

Дверь с шумом распахнулась:

– Машк! Привет! Вы чего тут? Валерк! Ты ей сказал? – с порога закричала новорожденная Олька. Валерка кивнул.

– Так, чего? Вы идете?

– Оль, нам что-то не хочется… – Маша торопливо застегнула пуговицу. Она побоялась обидеть соседку, поэтому ответить «нет» сразу не решилась. И Ольга потянула ее за руку с домашнего дивана, от мужа, туда, в коридор, в общую суету. Маша растерянно подчинилась. Ее муж – Валерка, потопотал следом.

– У меня же, день рождения! – быстро объясняла Ольга, ведя за руку вялую Машу на кухню, к длинному столу, – Все уже готово, только вас и ждем.

– А кто будет-то? – обреченно спросила Маша.

– Да все, все наши: и мама моя с отцом, с работы мужики, ЦЭМовские… Вот, привела!

Несколько трезвых мужиков топтались у стола, поглядывая на запечатанные бутылки. Валерка к ним присоединился.

Что-то докипало и догорало на четырех общественных плитах, кухня утопала в клубах пара и разнообразных запахов. Мелькали раскрасневшиеся лица взволнованных женщин.

– Хлеб-то! Хлеб-то порезали?

– Вика, сходи за тарелками, не хватает.

– О, Машка пришла! Садись.

– С Валерычем рядом!

– Ты уж, не побрезгай нами!

В проеме кухонной двери появлялись люди, еще и еще… В руках у приходящих были стулья, миски и бутылки: с заводскими пробками и свойские, с заткнутыми газетой горлышками.

– Здорово, Валерка!

– О, здорово!

– Это – твоя?

– Моя!

– Здрассте…

– Привет.

– Сидай, сидай…

– Кому не хватает вилок?

– Да, не, все нормально!

– Мне немножко…

– Двадцать капель.

– Ну, за здоровье!

– Пусть родители скажут.

– Сделайте тише магнитофон!

Из-за стола поднялась не старая еще женщина, робко улыбнулась, оглядывая присутствующих, нашла взглядом дочь Ольгу и снова улыбнулась теперь только ей. За столом замерли, в ожидании тоста. Нетерпение отразилось на лицах, тарелки наполнены закуской, в рюмках подрагивает водка…

– Ну, мать, давай! – толкнул в бок женщину, сидящий рядом усатый дядька – отец именинницы. Женщина, сжимая в руках стопку с водкой, набрала побольше воздуха в легкие и начала говорить:

– Мы так рады, что Оля и Вова получили эту комнату. Теперь они заживут своим домом… – она задумалась, опустила голову, потом снова оглядела ждущих и продолжила:

– Вы такие дружные все! Собирайтесь почаще, не ссорьтесь…

– Ура! – заглушил последние ее слова возглас нескольких глоток. И пошел звон стекла, издаваемый стаканами, стопками, рюмками… Выпили залпом.

– Эх, хорошо!

– После первой и второй?

– Перерыва нет вообще!

Женщины заулыбались, подставляя опустевшие сосуды под новую порцию водки.

– Ну, Ольк, чтоб все у вас с Вовкой было хорошо!

– Давай.

«Дзинь! Пом-пом! Тук! Тук-тук!»

– Поехали!

Сошлись и разошлись в нестройном хороводе стаканы.

– Закусывайте!

– У всех налито?

– Котлеты-то, котлеты берите.

– Предлагаю выпить за женщин и девушек… – галантный Антон привстал и постучал вилкой по стакану, привлекая к себе внимание.

– Тихо! Антон говорит!

– За баб!

– Целоваться будем?

– Ах-ха-ха!

Сошлись, разошлись, опрокинулись…

– Эх, хорошо сидим!

– А пойдем плясать!

– Да, погоди.

– Чего годить-то?

– Еще выпьем!

– Мужики, успеете надраться! Пойдем плясать!

Под окнами, не попадая по клавишам, баянист – Серега отрывал визгливую «Матаню». Разухабистая маленькая бабенка – Ленка, уперев руки в бока, отбивала чечетку.

– Эх, мать – перемать..! – кричала Ленка под нестройные звуки баяна. Вокруг постепенно собирались гости, приплясывали и радостно подхватывали наиболее непристойные припевки.

– Машка!

– Что?

– Тихо! Там Валерку бьют! – Ольга появилась неожиданно, схватила стоявшую на крыльце Машку, и потащила ее в коридор.

– Кто бьет-то, и за что?

– Тихо! А то все сбегутся! Он с моим братом поссорился.

– У тебя брат есть?

– Ну да! Да идем!

Пятнистый свет от одинокой лампочки блуждал по коридору. В дверях бытовки топтались какие-то мужики. То ли были они за столом, то ли не были…

– Эй, что здесь происходит?! – грозно спросила Машка. Ей никто не ответил, и она протиснулась сквозь плотный строй спин.