Родственное сияние

Мальчик, думая, что время остановилось, сможет легко и без опасности выйти на улицу через окно, встал на табуретку под окном, протянулся к ручке и «хрясь» раздался по комнате — окно открылось, и комната начала заполняться тяжёлым холодным воздухом. Кирьяна это не смутило, и тот выпрыгнул из окна, словно тот сбегает из тюрьмы, как герой или преступник, идущий против воли отца. Окно уже не предоставлялось возможным закрыть обратно. По снегу было идти тяжело. Он надеялся, что сможет пробраться в дом снова через окно или дверь, выхода иначе он не видел. Холод начинает сильно морозить маленького мальчика, который так стремится пробраться к себе домой, как вор, чтобы просто взять вещи.

«В любом случае я смогу стрелки перевести назад и отмотать время, только б добраться назад» — сказал Кирьян, делая уверенны шаги в тёплых тапках по холодному снегу. Но внезапно ходьбу прервал жёсткий хлопок — дверь домика открылась.

«Что? Я же остановил время, нет, этого просто не может же быть!» — маленький мальчик начал стремительно убегать назад, правда, его ноги уже сильно обмёрзли, как и он сам. Из двери вышел отец с ружьём на плече, он что-то кричал сестре в дом, махнул рукой и закрыл дверь за собой. Мальчик начал пытаться бежать назад, издавая характерный хруст снега. «Ну нет, пожалуйста, пусть он не услышит меня» — про себя подумал сбежавший, стремительно двигаясь к своему открытому окну. Отец, слыша какой-то хруст, тихо достаёт заряженное ружьё из-за спины. Резко обернулся, и раздался выстрел.

Мальчик упал в снег.

— Что? Сын! — вскрикнул отец и подбежал к лежащему телу, — Сын! Очнись, я тебе говорю! — отец спешно перебирает мальчишку и пытается найти место попадания, но не может найти его, после чего выкидывает ружьё на землю.

— Отец, я же остановил время, но часики не сработали… — бормочет маленький мальчик, вытирая застывшие в лёд слёзы.

— Да какие ещё часики, господи. Кирьян, как ты мог такое вообще себе позволить?! — бурчит грозным басом отец, тащащий ребёнка обратно в дом.

— Ну вот скажи, как ты вообще мог додуматься, чтобы сбежать из дома и попасть под ружьё? Отвечай!

В ответ ничего не поступало, руки мальчика немного дрожали, а ноги и вовсе болтались, с них стекала талая вода. Сына посадили на стул, а старшая сестра притащила плед, которым укутала замёрзшие ноги брата, вот и встали потом они оба перед Кирьяном со строгим видом, требовавшим немедленного объяснения. Всё это напоминало некий суд над провинившимся, только без защиты, а лишь с прокурором-сестрой и судьёй в виде строгого отца.

— Ну что, ты так и будешь сидеть отмалчиваться? Говори сейчас же.

— Отец, хватит, — прервала Анылги отца, — неужели ты не видишь, что он не может ответить? Да он трясётся весь.

— Дочка, не вмешивайся в воспитание. Будут свои дети — поймёшь меня. А сейчас либо помогай мне, либо не мешай, — сказал отец, указав на всякий случай пальцем на дверь в комнату.

Девочка убежала и закрылась в детской.

«Чёртов сопляк. Чего ты добивался? Мать найти? Бабушку? Или дров поколоть захотел? Вот что тебе дома не сидится?» — прорычал отец, но ничего получив в ответ, сказал: «Раз тебе не сидится дома — посидишь в подвале без еды и воды. И вот только попробуй хоть что-то вякнуть», — так отец и поволок бедного измученного парнишку.

Взаперти оказался маленький мальчик, совсем один в погребе холодном без еды и воды в наказание за совершённый побег. В этом тёмном погребе совершенно нечего было делать. Было темно и сыро, в углах бегала крыса, сверху свисала паутина. В погребе стояло несколько мешков с сырыми овощами и пару десятков закрученных банок, которых открыть не предоставлялось возможным, как и грызть замёрзшие продукты. Так маленький мальчик и уснул на твёрдом бетонном полу в гордом одиночестве.

Прошло несколько часов, все со ещё спят. Но рано утром Кирьян проснулся в подвале от неясного скрипа дощечек, словно кто-то идёт. Маленький мальчик, думая, что это идёт отец, забился в угол за мешками с картофелем, прикрылся рукой сверху и стал просто ждать с опасением. Дверь раскрылась.

«Кирьян! Ты тут? Выходи, это Анылги», — прошептала сестричка.

Кирьян, радостно вылез из-под мешков и кинулся в объятия к своей освободительнице. Они так простояли пять минут, пока малый братец висел у неё на шее, как бы благодаря за это.

— Ну всё-всё, хватит, я тут, не переживай — говорила девушка, прижимая братца к себе, — я помню, о чём нам говорила бабушка, и прекрасно понимаю, что, либо сегодня, либо никогда.

— В каком смысле: «Сегодня, либо никогда»? Что ты имеешь ввиду?

— Глупышка, хотя, это и не твоя вина. Бабушка не договорила одну вещь, перед тем как её не забрали в потусторонний мир. Сегодня последний день, когда дорога туда будет открыта. Это я и имела ввиду. Только вот, отец наш, не верит во всё это…

— Я тебя понял! Надо срочно бежать.

— Да погоди ты, оденься хотя бы и не веди себя так шумно, я сама чуть в обморок не упала, пока к тебе шла под этот скрип. Береги себя, пожалуйста.