Родственные души

Я всегда очень любила свой туалетный столик в стиле семидесятых, с огромным зеркалом в витой раме, покрытой безвкусно яркой позолотой. Но в тот момент, опустившись на невысокую табуретку, пожелала, чтобы у меня его не было. Мое лицо распухло так, словно я выстояла десять раундов на боксерском ринге, а глаза превратились в маленькие щелочки. Волосы были зализаны назад, а кожа на лице покрылась красными пятнами, как у ребенка, который добрался до красной краски и которому она очень понравилась.

– Отлично выглядишь, Поппи, – пробормотала я.

Устало вспоминая последние несколько дней и стараясь определить, что же, черт возьми, произошло, я какое-то время просидела у зеркала. Неудивительно, что иногда чувства называют разрушительными. Я будто пережила автокатастрофу. Пренебрегла всеми тщательно выверенными убеждениями против мужчин из-за того, что повстречала какого-то парня с роскошными волосами.

Нет, Ной прав: дело не только в этом. Что происходит? Я попыталась убедить себя, что это уже не имеет значения, ведь чувства скоро пройдут. Потом забралась в постель, даже не почистив зубы и не ополоснув лицо, и погрузилась в беспокойный сон.

Большую часть вторника я провела в колледже, стараясь не привлекать к себе внимания и ни на кого не наткнуться. Как только прозвенел последний звонок, я поспешила на парковку, где меня ждала мама. После вчерашней фееричной истерики она назначила внеплановую встречу с доктором Эшли. В тот момент я рыдала слишком сильно, чтобы воспротивиться.

Я увидела, как мама с тревогой смотрит из машины. Я поняла, что очень сильно ее люблю. А потом – неизбежная волна вины. За то, что заставила ее так беспокоиться. «Это еще один аргумент в пользу того, чтобы заставить Ноя исчезнуть из моей жизни», – уверила я себя.

Я плюхнулась на переднее сиденье и натянуто улыбнулась.

– Привет, дорогая. Как прошел день?

Я растянула улыбку еще шире:

– Все отлично, спасибо.

Но мой ответ вызвал лишь взволнованный вздох. Она знала, что я вру. Экстрасенсорные способности родителей никогда не перестанут меня удивлять.

– Да? Узнала что-нибудь новенькое? Полагаю, это самое важное.

Я активно закивала:

– Да, кучу всего. На психологии нам рассказывали про парня, который показывал детям жестокое видео, а потом давал им кукол, чтобы посмотреть, будут ли они их ломать.

Мама выгнула бровь:

– Понятно.

Я включила радио, чтобы избежать дальнейших расспросов, и мы молча уставились в лобовое стекло, притворно наслаждаясь паршивым танцевальным треком, который неустанно играл на Радио Один. У него было какое-то глупое название – Short Attention Span[8], исполняла его группа ADHD[9]. И это не шутка. Фрэнк неделями уговаривал меня послушать его.

Когда мы подъехали к офису доктора Эшли, вернее, если называть вещи своими именами, к психиатрической клинике, я открыла дверь.

– Подожди, – дергая меня за плечо, сказала мама.

– Что такое?

Она залезла в сумочку и достала чек для доктора Эшли. Я посмотрела на сумму, написанную маминым витиеватым, но четким почерком, и меня окатило новой волной вины. Я не только заставляла ее чувствовать себя паршиво, но и доводила до банкротства. Возможно, мне стоило больше прислушиваться к словам доктора Эшли, а не стараться все время перехитрить его.

– Спасибо, – пристыжено произнесла я.

– Я заберу тебя попозже.

– Пока.

Она наклонилась и нежно поцеловала меня в лоб, а потом включила зажигание. Я неуклюже выбралась из машины и направилась к массивным дверям клиники.

Здесь приложили немало усилий, чтобы она выглядела как «нормальная», насколько это вообще возможно (учитывая значение этого слова). Администратор встречала вас широкой улыбкой, пока вы старались не обращать внимания на тщательный досмотр охранником на входе. Я еще не совсем выжила из ума, поэтому приходила сюда только днем. Но некоторые пациенты здесь жили.

Стены клиники выкрасили в веселый желтый цвет, повсюду расставили свежие цветы, чтобы перебить явственный больничный запах. В комнате ожидания даже положили популярные журналы вроде Vogue, в то время как в обычных клиниках выкладывали неинтересные разодранные выпуски «Домашнего хозяйства» десятилетней давности. «Ну, вероятно, это включено в счет», – предположила я. Что ни говори, им приходилось как-то оправдывать те огромные суммы, что они брали за лечение. А еще здесь все пропиталось притворным и чисто британским духом «А давайте сделаем вид, что мы не в психиатрической клинике», поэтому в комнате ожидания ты улыбаешься, киваешь всем, стараясь не обращать внимания на перевязанные бинтами запястья и расцарапанные лица, и при этом думаешь: «Хм, интересно, у них все в порядке с головой?»

Примерно через пять минут назвали мое имя. Я нерешительно постучалась в дверь кабинета доктора Эшли, хотя знала, что он ожидает меня. Еще одна странная и совершенно ненужная социальная норма при посещении врача.

– Входите, – услышала я и открыла дверь.