Родственные души

– Как тебе понравилось? – Артём жадным взглядом уставился на мужчину напротив.

– Конечно, – попытался изобразить улыбку, хотя он на самом деле ничегошеньки не ощутил сидя в чужом теле.

– А я, сколько ни пытался вселяться, ничего не чувствовал. Зато как было прикольно наблюдать за ними, когда я совал что-нибудь. – парень захихикал, – вели себя как куры в курятнике.

– Ты вселялся?! Но почему ты сразу не прошел всю процедуру? Ты испугался? Я тоже боюсь, но если нужно! Понимаешь – это необходимо сделать! И в том, что ты делал, нет ничего прикольного.

– Да, разве я совершал какое-то преступление, убивал, насиловал кого-то или грабил? Лично я не вижу ничего преступного в том, чтобы вселится в кого-то. А тебе страшно было умирать?

– Естественно. Страх – это естественная и отнюдь не безобразная защитная реакция организма.

– Они мне не дали. Прогнали и заявили что не положено.

– В смысле не дали?

– Ой, Фёдорович, на коромысле! Не порть сегодняшний день.

– Отказали нашему Артему, потому что он совершил самоубийство, – нарушил повисшее молчание Ханаил.

Артём: – Я ничего такого не совершал!

Ханаил: – А что ты делал на краю крыши высотки?

Артём: – Селфи!

Ханаил недоверчиво прищурившись: – Ах, сигануть с крыши – это так теперь называется?

Горячо воскликнул Артём: – Я не «сигал»!

Ханаил в изумлении: – А кто я?!

Стоял на своём Артём: – Я оступился!

Ханаил был на грани срыва: – Хватит врать!

Взорвался Артём: – Я не вру!!!

Ивану Фёдоровичу было очень неловко присутствовать при их скандале, но и попытаться перебивать того и гляди усугубило и без того накалённую ситуацию. Тут вдруг Ханаил вынул тонкий листок, провел пальцами, и перед ними возникло голографическое видео, на котором четко видно как Артём сам шагает с крыши.

– Да иди ты… на… радугу-дугу! Чудо в перьях! – взорвался парень от торжествующего вида Ханаила.

Обращаясь уже к Ивану Фёдоровичу: – Ну, вот, а теперь нам надо вытащить Вас из этого тела.

Он дотронулся до Ивана Фёдоровича и Артёма и они уже стояли посреди небольшой комнаты. Все окна были зашторены, в центре стоял длинный стол накрытый клеенкой или что-то похожее на кушетку в больнице. Вокруг стола или кушетки горели свечи, отбрасывая приглушенный свет.

– Ложитесь на живот. – прозвучал откуда-то из темноты ровный спокойный голос.

– Иван Фёдорович, – подтолкнул Ханаил.

Артём ободряюще: – Фёдорович, я рядом!

– Хорошо, – мужчина шумно вздохнул и выполнил все, что от него требовалось.

Тот же незнакомый голос начал что-то говорить очень быстро, непонятно, монотонно. Иван Фёдорович затылком ощутил прикосновение, а потом жгучую боль сродни той, когда отец, рассыпая соль, заставлял на ней стоять, словно с него содрали кожу и насыпали везде солью. Он старался изо всех сил не кричать, чтобы не пугать парнишку. Продержался так он недолго, сначала рычал, а потом по комнате разлился его вопль. Теперь он стоял и наблюдал на неподвижное тело, которое недавно занимал.

– Готово. – подытожил тот голос.

– Спасибо. – Ханаил протянул какой-то свёрток тому незнакомцу.

– Теперь пора Вас, Иван Фёдорович, отправить. – когда Ханаил попытался дотронуться до плеча Ивана Фёдоровича тот резко отпрянул, – что случилось?

Иван Фёдорович: – Я отдам своё место парню.

– Что? – в изумлении на него уставились две пары глаз.

Иван Фёдорович был непреклонен: – Я решил. Или мы меняемся местами или я никуда не отправляюсь.

Ханаил осуждающе покачал головой: – Время, проведенное в обществе друг друга, на вас дурно повлияло!

Воскликнул Артём: – Фёдорович не глупи!

Настаивал Иван Фёдорович: – Я верю, парню, что он этого не совершал! Ведь не совершал же?

Признался, наконец, Артём: – Да! Это всё из-за хайпа! Те дружки посмеивались надо мной из-за того что я боюсь высоты. Вот я и решил доказать что не трус. У меня закружилась голова и я оступился. И конечно хотелось покрасоваться перед девчонками.

– Я попытаюсь что-то придумать. Ладно, ждите меня тут. – Ханаил перенес их в тесное помещение с ящиками.

Оставшись наедине, они молча стояли несколько минут показавшихся им вечностью.

– Ты серьезно отдал бы мне своё место, а сам бы позволил себя уничтожить?

– Да.

– Это бред какой-то! Я не верю!

– Как хочешь.

– Ты или конченый дурак, или типа крутой герой!

– Нет. Я ни тот и ни другой. Я – обычный. Почему в нашей жизни не осталось места для самопожертвования ради кого-то другого? Отчего даже в мыслях никто подобное не допускает? А тот, кто готов на подобный поступок обязательно либо умалишенный, либо стремящийся к славе. И какой из меня герой? Я же не целый мир спасаю как в мировом кинематографе.

– Да уж. Умеешь ты пафосные речи толкать напоследок. – фыркнул парень.

– Всё пошли. – Ханаил дотронулся до обоих и переместил в квартирку Ивана Фёдоровича.

Едва держась на ногах, пьяный в стельку внук Юра брёл из ванной к кровати, цепляясь за стены и чертыхаясь на каждом углу.

– Капец! Это твой внук? – Артём даже закрыл лицо руками, чтобы не видеть всего.

– Да, это мой внук, – без привычной гордости в голосе выдавил Иван Фёдорович.