Родственные души. Сборник рассказов современных писателей

Ураганный ветер тут же распахнул тяжёлую дверь, будто это был листок бумаги. За проёмом угадывались рваные клочки того, что было навесом террасы, странный оранжевый свет заполнял всё в пространстве. Над обожжённой и оплавленной землёй неслись низкие тучи, мгновенно собираясь, заслоняя тьмой на секунду страшное распухшее солнце, то безумный свет сквозь бесчисленные клубы пыли освещал на секунду-другую ужасное разорение в том, что ещё утром было их селением. За высохшей от жара рекой угадывались обломки мегаполиса.

Мишку буквально вынесло в проём двери, и робот-собака своими чувствительными органами видел в то мгновение, как ураган будто наждаком содрал с него плоть. Мальчик даже не успел вскрикнуть, как осыпался лёгким пеплом, который тут же был снесён безумным ветром в сторону бывшего города, где вспухал чудовищный гриб.

С нечеловеческой быстротой было принято решение. Робот подскочил к двери, его сенсоры доносили крик Иринки, счётчик радиации зашкаливал. Преодолевая ураган, собака дёрнула дверь на себя, но не могла преодолеть эту мощь. Электронный мозг решил изменить тактику, и при следующем порыве ветра использовал его силу, чтоб помочь захлопнуть дверь, и это получилось. Ураган сломал собаке привод в челюстях и задней левой лапе. Все это заняло от силы секунды две, но Иринка в подвале уже потеряла сознание от перепада давления и от дозы радиации.

Майка поползла к хозяйке, подволакивая сломанную лапу, приводы в остальных лапах тоже были на грани разрушения. Положила голову на колени девочке, переключила глаза на режим спокойствия. Потому что уже было поздно предупреждать, радиация проникла в подвал, разлилась по маленькому телу хозяйки, стала выжигать схемы самой Майки.

Иринка пошевелилась, с трудом открыла глаза. Её зрение размылось и стало пропадать, взгляд собаки она восприняла как два голубых ярких пятна. Из носа девочки пошла кровь.

– Майка… Маечка моя! – шептала Иринка, и её слабеющая рука всё гладила мягкую белёсую шёрстку, нежно тявкнувшего робощенка. Его схемы почти отказали, выжженные невидимым безжалостным светом радиации. Но Майка чувствовала прикосновения хозяйки, пока их обоих не объяла тьма.

Наша корова

Галина Вайпер

Обложка была создана при использовании ИИ Dream и Adobe Photoshop.

Всё, что когда-то случалось с нами, как бы давно это ни было, остаётся с нами, в нас. Почему именно эти воспоминания решили всплыть сейчас и потребовали воплощения, я не знаю. Есть связь между тем, что прошло столько времени и моей настойчивой потребностью записать эту дурацкую историю, или нет, я не знаю. Но пишу, раз уж ей приспичило появиться на свет.

В начале девяностых мы каждый год ездили в деревню на лето. Я не работала, сидела с младшими детьми. Денег почти не было, а огород позволял кое-как пережить зиму в городе. Сами понимаете – картошка, морковка, грибы, ягоды… В стране деньги съедала инфляция, а в деревне они не нужны были вовсе, просто благодать. В конце концов, денег не стало совсем, когда мужа сократили с работы.

На остатки наших собственных копеек и рублей, содранных с родственников, мы купили себе ещё один дом. Первый оказался слишком маленьким для нашего обширного семейства. Второй дом стоял рядом, большой, двухэтажный, старый и разваливающийся на две половины, с протекающей крышей и кривыми полами. Но все остальное оказалось крепким, печи – целыми, а два этажа позволяли нашей ораве разместиться вполне комфортно.

По размерам наше семейство вполне тянуло на небольшой колхоз. Мы весело пахали в двух огромных огородах. В одном сажали картошку, в другом – морковку, капусту, горох и всякое разное, от репы с редиской до брокколи и мангольда.

В новом доме бревенчатые стены были оштукатурены, и нам это не нравилось – запах, лишняя влажность. Накинувшись всей компанией на штукатурку, мы в несколько дней ободрали её, разобрали заодно и лишнюю печку.

Куча строительного мусора лежала рядом с домом, ожидая, когда руки дойдут её убрать. Однажды дошли… Глава нашего колхоза замедленными плавными движениями нагружает штукатурку в вёдра, берёт их в руки, приподнимает в воздух (все не спеша, неторопливо так… а куда торопиться в деревне?) и…

И тут из-за огорода выруливает сосед, за которым на верёвке тащится корова. Пас он её где-то неподалёку, дело к вечеру, они возвращаются домой. Глава семейства плавно возвращает вёдра на место и завязывается оживлённая беседа о том, о сём… ну, сами понимаете, дело к вечеру, два усталых мужика… куда торопиться, если можно расслабленно почесать языки?

И вот они стоят, ведут полную достоинства беседу, а корова, привязанная к соседу за верёвку, с наслаждением лижет, если не сказать жрёт, штукатурку. То ли ей соли в рационе не хватало, то ли скучно просто так стоять, может, просто доиться хотелось, а её тут морили попусту.