Родственные души. Сборник рассказов современных писателей

Я отбился и посмотрел на сахарную битву. Чай был где-то там, за самой гущей боя. Подступы к кассам тоже были перекрыты женщинами с одинаковыми пакетами в руках. Меня заметила знакомый кассир и показала глазами на алкогольный отдел. Я подхватил две пятилитровые баклажки с водой и прошмыгнул туда.

– Тяжёлый день? – спросил я, выкладывая покупки на ленту дополнительной кассы.

Она сокрушённо покачала головой:

– Конец света! Сахара на складе полно. Четвёртый раз сегодня привозят. Эти ждут под магазином. Разгрузить едва успеваем, у грузчиков выдирают из рук.

– Ввели бы ограничение. Больше двух в одни руки не давать.

Она молча ткнула большим пальцем за спину. Там висел распечатанный листок с надписью: «Сахар отпускается не более двух килограмм в одни руки».

– Везде висят, кто их читает? Им всё равно. Целый день дежурят, одни и те же. Берут, опять встают в очередь, и так пока не закончится. Тогда ждут следующую машину. Как зомби на карусели.

Картинка мне понравилась. Я вспомнил даму, которая чуть не растоптала меня в проходе.

– Я одну видел с целой упаковкой.

Лариса покосилась на проход в соседний зал и дёрнула плечами:

– Не всем можно отказать. Вам, кстати, сахар не нужен? Мы одну упаковку для себя отложили, пачку могу продать.

Я вызвал в памяти содержимое шкафчика и отказался:

– Нет, есть ещё дома, спасибо.

– Как знаете, одна тысяча пятьсот четыре с вас. Товары по акции?

Я улыбнулся:

– Скорейшего отдыха от этого дурдома.

В этот момент за стеной раздался истошный вопль:

– Ты мне лишнюю пачку пробил! Понаехали тут, жульё! Я тебя в фэ-мэ-эс сдам!

– На опыты! – хохотнул пьяный мужской голос, и сразу очередь за стеной взорвалась яростными криками. Что-то забубнил, оправдываясь, продавец. Из подсобки выбежал директор магазина и кинулся на помощь.

Я сочувственно покачал головой и выбрался на свежий воздух, – на тротуар, усыпанный мусором, на краю нечищеной дороги. За последние тревожные месяцы многие променяли столицу на бедные, но спокойные уголки. За углом сгрузил консервы и хлебцы в багажник машины, там уже лежали: пакет кошачьего корма, быстрорастворимая лапша, макароны. Домой пошёл с пустыми руками, чтобы не беспокоить жену.

*

Переписка с директором не шла из головы. Я рассеянно смотрел на экран телевизора. Тёплое дыхание жены щекотало мне шею. В ногах тихо сопел кот. За стеной тянула грустную мелодию свирель соседа. Мой уютный маленький мирок, в который я так спешил каждый вечер после работы и из которого я так неохотно уезжал по утрам, – прочный и надёжный, как стенка мыльного пузыря.

– Солнышко, – тихо позвал я и горло перехватило. Слова не хотели выходить наружу. Я собрался и спросил спокойно, как мог: – Чисто теоретически. Вот если война… ядерная. Что лучше: годами прятаться в бомбоубежище или… чтоб сразу и всё? – сказал, как окно распахнул в морозную зиму.

Лена отстранилась и подозрительно посмотрела на меня:

– Почему ты спрашиваешь?

– Есть задумка книги, – соврал я, – про ядерный апокалипсис. Обдумываю мотивацию героев.

Она снова умостилась на моём плече:

– Лучше во сне, чтобы не успеть ничего понять.

Через минуту она спала, а я не мог. Тихонько поцеловав любимую макушку, я высвободил руку.

Лена пробормотала:

– Спокойной ночи, солнышко! – и перевернулась на другой бок.

Тихонько выскользнув из-под одеяла, я вышел на кухню. Впервые, за два года как бросил, мне нестерпимо захотелось курить. Телефон чирикнул новым сообщением в телегу.

[22:31] Пётр Директор

Приезжайте к нам на дачу, от Москвы далеко. Побухаем

[22:32] Сергей Мельников

Хреновая идея, наши друг друга терпеть не могут

Пётр Директор, [22:32]

Да и хрен с ними. Малы́е будут рады. Бери Ленку и приезжайте. Я тебе серьёзно говорю. Тут безопаснее

[22:33] Сергей Мельников

А кота я куда дену? Не… как будет – так будет

[22:35] Пётр Директор

Ля ты крыса. Ну и сиди в своей Москве, пока всё не накроется

[22:36] Сергей Мельников

Спокойной ночи, завязывай бухать

[22:36] Пётр Директор

:-S

У меня появилась странная уверенность, что этой ночью всё кончится: напряжение последних дней, тревога, страх, привычная жизнь – всё испарится к чертям. Я поймал себя на мысли, что почти жду этого, как ждёт осуждённый на смерть окончательной определённости. Нестерпимо захотелось посадить Ленку и кота в машину и рвануть на восток, подальше от Москвы. Я сделал шаг к спальне и остановился. Здравый смысл сказал: тебе утром на работу, а это всё – глупая рефлексия из-за новостной ленты. Надо просто её не читать.

Я скользнул под одеяло и почти сразу уснул, а потом зазвонил телефон.

Пётр, весёлый и пьяный, крикнул в трубку:

– Началось! Валите в метро, ещё успеете! – и, кажется, горячий ветер пошевелил мои волосы, на фоне канючили дочери, хлопали дверцы шкафов под подрагивающий и злой голос его жены.

– Удачи! – выдавил я, но он уже отбился.

*

Лена сидела в кровати, испуганно моргая глазами. Я потряс её за плечи, она зажмурилась и обиженно всхлипнула:

– Ну ты же…