Родственные души в Сеуле

– Нет, ты знаешь его много лет. Ким Джин Сок – это Джейкоб Ким, мой лучший друг детства. – Я не напоминаю Нейту, как он мучил и доставал нас. Не знаю почему. Я часто задаюсь вопросом, помнит ли он что-нибудь из своих мерзких проделок, ведь он ни разу за три года даже не заикнулся о них. Возможно, избирательная память важна для самосохранения. Впрочем, я тоже недалеко ушла. Я обвинила Джейкоба в предательстве, но предпочла не вспоминать, что именно я прекратила всякое общение с ним.

Нейта охватывает оторопь, когда он слышит, кто такой Джин Сок.

– Да ну на хер! Это Джейкоб Ким? Тот мелкий тип, что повсюду за тобой таскался? – Он трясет головой, словно пытается размотать клубок воспоминаний или собрать кусочки пазла. – Неужто это тот самый чел, который куда-то пропал прямо перед первым годом старшей школы? Я напрочь о нем забыл. А он просто уехал из города и теперь вернулся большой звездой. Эпично. – Нейт одобрительно кивает. – Но в конце лета он возвращается в Корею, верно? Значит, он снова уедет?

Я чувствую покалывание в сердце, я не была готова к внезапной боли. Джейкоб снова уедет. Как раз тогда, когда мы только-только начали возвращаться к нам прежним. Но нам еще так много предстоит сделать, столько всего еще осталось в его списке.

– Каком списке? – недоумевает Нейт.

Черт, я произнесла это вслух.

– Гм, ну, у него есть целый список того, что он хочет сделать в Сан-Диего во время каникул. Знаешь, типа обычные вещи. То, чего он не может себе позволить, когда занят работой в Корее. И я должна, вернее, я хочу помочь ему. Я сейчас целиком в его распоряжении. И у меня просто нет времени ни на что и ни на кого больше.

Это мой способ сказать Нейту «подожди, пожалуйста», пока я проведу лето с Джейкобом. Мы с Нейтом можем возобновить отношения, когда начнутся занятия, потому что Джейкоба здесь уже не будет. Ой, опять колет сердце. Может быть, мне нужен антацид.

– Все ясно, это очень мило с твоей стороны. Но я все равно хочу встретиться, чтобы поговорить о нас.

Это именно то, на что я надеялась: привлечь внимание Нейта, вернуть его. Нам действительно есть что выяснить. Верно? Я просто предпочла бы, чтобы это произошло не прямо сейчас. Не в тот момент, когда мои так называемые друзья виснут на Джейкобе.

– Конечно, Нейт. Нам обязательно нужно поговорить, – соглашаюсь я. – Напиши мне.

Я уже собираюсь уходить, как вдруг Нейт одной рукой с силой прижимает меня к себе. В растерянности я упираюсь кулаком ему в грудь, восстанавливая равновесие и стараясь высвободиться.

Краем глаза замечаю, как Джейкоб бросается к нам с Нейтом. Я вспоминаю про его лодыжку, пока он протискивается сквозь толпу. Должно быть, он чувствует себя лучше, раз двигается так быстро. Он видит, куда обращен мой взгляд, и его зрачки расширяются. Внезапно он снова начинает хромать. И хромает чуть ли не больше, чем неделю назад. Его лицо перекашивается от боли, он тихо вскрикивает.

Я освобождаюсь от хватки Нейта и иду к Джейкобу.

– Джейкоб, у тебя опять болит лодыжка? Черт, я думала, она почти зажила. Тебе следовало надеть бандаж.

Джейкоб обнимает меня за плечо и наклоняется к моему уху.

– Да, э-э-э, мне очень, очень больно. Давай посидим где-нибудь, может, в доме, где тихо, подальше от него? – Джейкоб подбородком указывает на Нейта, прищуривает глаза и пронзает его взглядом.

– О, хорошо, да. – Я обнимаю его за талию и помогаю доковылять до двери.

Какие-то девушки интересуются, что с ним случилось. Кто-то пытается его сфотографировать. Я спрашиваю, не лучше ли ему, но он молча смотрит на меня сверху вниз и улыбается, его глаза лучатся счастьем.

– Что такое? – спрашиваю я.

Он только качает головой и ничего не отвечает. Просто продолжает улыбаться.

– Чудак, – бросаю я, скрывая улыбку. Для человека с травмированной лодыжкой он точно счастлив.

Из дома мы выходим на крыльцо, там пусто и тихо. Я помогаю Джейкобу сесть в кресло-качалку, сама сажусь рядом.

– Давай, когда состаримся, тоже поставим на крыльцо такие кресла, – говорит он.

Я даже не сомневаюсь, что он уже строит планы на нашу старость. Мы и раньше так дурачились, полагая, что навсегда останемся друзьями. Минус три года, когда мы ими не были. Но это, кажется, старые новости.

– Я видела, как ты беседовал с какими-то девушками, – говорю я. Я не хотела, чтобы это прозвучало как упрек.

– Я видел, как ты беседовала с Нейтом, – спокойно отвечает он. Думаю, он лучше скрывает свои эмоции, чем я.

– Пожалуй, ты был прав. Он видел меня с тобой, и это его сильно задело.

– Отлично, – говорит Джейкоб. Голос у него ровный.

Я меняю тему.

– А в Корее молодежь устраивает домашние вечеринки? – Я не хочу сейчас говорить о Нейте.

Луна огромная и яркая, и в лунном свете я вижу, как Джейкоб недовольно морщится.

– Единственные вечеринки, где я бывал, – это домашние посиделки с мамой и сестрой. Покупали немного мороженого с шоколадным соусом, если нам реально хотелось оторваться.