Рогал Дорн. Крестоносец Императора (ЛП)

Слова капитана Эйдолона из Детей Императора словно повисли в воздухе вместе с трёхмерным изображением его лица с правильными чертами. Картинка мерцала, пока устройства вид-захвата на борту линкора «Гордость Императора» отслеживали воина, расхаживающего по палубе стратегиума.

— У нас есть элементы четырёх ударных группировок и флотилий поддержки, готовых высадиться в трёх крупнейших мегаполисах на южном континенте, — продолжил он. — Каждая потерянная минута даёт врагу возможность подготовиться.

Будучи командиром хускарлов, телохранителей Рогала Дорна, Гидореас знал своего повелителя как никто другой. Воин в громоздких доспехах «Катафрактарий» выглядел неподвижным, но на самом деле наблюдал за реакцией господина и старался проникать в его мысли, чтобы лучше служить ему.

Рогал Дорн стоял в полной боевой броне цвета золота, обхватив кулак одной руки ладонью другой. Услышав утверждение Эйдолона, примарх слегка шевельнул пальцами, но даже не повёл бровью на лице, будто высеченном из глубинного льда. Белокурые волосы он стриг коротко, но не «ёжиком», и явно пытался зачесать пробор на левую сторону, однако пряди не подчинились. Кто-то мог бы счесть Дорна привлекательным, хотя из-за сурового выражения лица примарх выглядел отчуждённым и неприступным. Рогал напоминал один из тех бастионов, которые его легион умел воздвигать с таким впечатляющим проворством: его манера поведения играла роль защиты от вторжения извне, и лишь немногие могли пробиться через неё. Примарх выждал секунду, чтобы посмотреть, не последует ли иных заявлений, а затем почти незаметно кивнул, принимая высказанный аргумент.

— Разумное предложение, если не учитывать, что батальоны Седьмого легиона уже очистили орбиту над северным районом высадки, и мы готовы начать крупномасштабное развёртывание, а не просто нанести точечный удар. Десантная атака моих сорока тысяч легионеров сломит их решимость за считаные минуты, что позволит избежать более масштабных операций и рисков.

Эйдолон уже открыл рот, чтобы ответить, но его перебил третий участник гололитического совета. Безошибочно узнаваемый по светлой бороде и длинным волосам, что отражали красноватое боевое освещение на «Непобедимом разуме», повелитель Первого легиона Лев Эль’Джонсон шагнул вперёд, и его рука рассекла воздух, словно клинок.

— Неприемлемо! — В его зелёных глазах промелькнула вспышка гнева, но момент ярости прошёл, и теперь в поведении Льва читались признаки искренней мольбы. — Не для того мы проливали кровь в пустоте, чтобы отступиться на краю орбиты. Мои корабли прорываются к экваториальным оборонительным станциям, чтобы устранить угрозу для обеих атакующих сил, как твоей, так и легиона Фениксийца. Мои рыцари первыми ступят на поверхность, но я вас заверяю, что мы разделим боевые почести.

Гидореас подавил ухмылку и заметил, что его визави из Детей Императора заставил себя удержаться от возражений. Капитану, даже в должности легионного советника, не подобает спорить с примархом. Хотя здесь, в огромном и грандиозном стратегиуме «Фаланги», их окружали палубы и субпалубы, заполненные легионерами и обслуживающим персоналом, который наблюдал за состоянием исполинского корабля и его флотилий сопровождения, продвинутые системы глушения гарантировали, что на командной площадке будет царить практически полная тишина. Вокруг них и под ними, словно призраки, суетились вахтенные офицеры, занятые подготовкой к решающей высадке на поверхность. Гидореас видел, что все три флота уже движутся по собственным векторам атаки, но кому-то следовало взять на себя командование, чтобы предотвратить несогласованные действия.

Трёхмерный проектор зарябил, отображая ещё один визуальный поток. Новый участник дискуссии отличался тонкостью черт, и вид-захват сумел даже уловить живой блеск его глаз, пока он быстро переводил взгляд с одного примарха на другого и обратно. Фоном для его профиля выступало золотое крыло, взметнувшееся над наплечником.

Фулгрим из Детей Императора поприветствовал собрание короткой улыбкой.