Рогатый папа

На самом деле искать Нагицкого я не собиралась. Просто хотела, чтоб это молодое дарование отстало от меня, и я бы попыталась вылезти в окно.

– Эм… не надо на второй этаж, – он вышел мне наперерез. – Герман Игнатьевич сейчас занят… Он очень не любит, когда его отвлекают. Ему вообще под горячую руку лучше не попадаться...

Я еще раз неуверенно посмотрела на лестницу.

– Он тебя бьет, что ли? – вопрос вырвался сам собой.

– О нет, вы что?! – всплеснул руками Антон, чуть не выронив кружку с полотенцем. – Он просто иногда бывает… – Парень нахмурился, словно не знал, как правильно подобрать слово. – Ну, это все неважно. Просто он сейчас занят, там у него... Так что насчет кофе?

– Хорошо. Неси. – Если это единственный способ избавиться от чересчур усердного работника, то пусть будет кофе.

Антон убежал в кухню, а я на мгновение нерешительно застыла на месте.

Одна меня часть хотела скорее бежать искать открытое окно. А вот вторая буквально молила подняться наверх и узнать, чем же там таким занят Нагицкий. Вдруг это что-то важное? Или что-то, благодаря чему я смогу найти слабое место Германа?

Пока я еще решала, что же лучше, ноги сами несли меня на по лестнице наверх.

Найти кабинет на втором этаже не составило большого труда. Дверь была чуть приоткрыта. А рядом с ней на небольшом диванчике в коридоре лежала… моя сумочка!

Сердце бешено заколотилось. Я тут же забыла обо всех секретах, которые хотела узнать. Сейчас возьму телефон, вызову такси и попаду, наконец, домой!

– … ты хорошо поработала.

Обрывок фразы заставил притормозить. Я так и стояла с протянутой над сумкой рукой, перестав даже дышать. Скосив глаза в проем двери, попыталась разглядеть хоть что-то. Видно было плохо, но то, что в комнате двое, было понятно. Одна сидела на кресле, а вторая на полу на коленях.

– Герман Игнатьевич, – голос был женский, но из-за того, что говорили приглушенным шепотом, понять, знаком он мне или нет, не представлялось возможным. – Вы… довольны? Все правильно сделала?

Одно дело знать, что Нагицкий спит со всеми подряд, другое – буквально застать его любовный разговор с какой-то другой девицей.

И надо бы бежать, сломя голову, но я стояла и подслушивала с каким-то мазохистским чувством. Это было неприятно, больно. Но перестать было невозможно.

Хотела ли я сейчас быть там? На месте этой девицы? Конечно, нет! У меня есть гордость, чтобы не стоять вот так, ожидая похвалы за…

Даже думать не хотелось, о чем конкретно они говорят.

Я потянулась к ручке двери. Желание зайти и оттаскать за волосы эту девку стало почти нестерпимым. А Нагицкому нужно было отвесить хорошую такую пощечину.

«Кобель! Сволочь!»

И это я решила, что главной проблемой против того, что бы жить у него и ездить с ним на работу, будет потеря репутации? Наивная дурочка! Похоже, главной проблемой будут его женщины, от которых он, судя по всему, отказываться не собирался.

«Что же ты как собака на сене? Сама не ешь, и другим не даешь», – внутреннего Германа, захватившего рупор моего второго я, хотелось придушить еще больше, чем настоящего.

Это разом остудило пыл. Какая мне в общем то разница? Мне все равно. Пусть делает, что хочет.

– Молодец, что позвонила мне, – ласково протянул мужчина. – Спасибо. Я оценил. – Голос был мягким, убаюкивающим. Кажется, именно так он разговаривал со мной, когда предлагал суп. – А теперь не заставляй повторять меня дважды, – тон вдруг резко переменился, стал жестким, властным, пугающим.

Девица засуетилась, придвигаясь к нему, и я поняла, что там сейчас произойдет.

Схватив сумку, отступила назад, затем еще и еще. Вниз, на первый этаж. Антона не было видно, зато одуряюще пахло свежим кофе. Должно быть, парень решил, что я поднялась к себе наверх, и просто оставил в кухне чашку.

Но мне было не до этого. Подбежав к ближайшему окну, щёлкнула ручкой – она легко поддалась. Сумерки уже сгустились над домами. Сколько сейчас времени, я не знала. Но, судя по тому, что фонари уже ярко освещали улицу, дело близилось к полуночи. До дорожки было всего метра полтора-два. Я выскочила, в чем была, чуть не порвав свое длинное красное платье, и рванула к калитке.

На этом моя удача закончилась – она оказалась заперта.

В поисках выхода начала обходить забор по периметру. Может быть, тут есть какой-то черный вход?

Свет освещавших улицу фонарей за дом почти не попадал. Я полезла в сумочку, чтобы включить фонарик на телефоне. В тот момент, когда я уже взяла мобильник в руки, он начал вибрировать.

«Герман!» – мелькнула испуганная мысль, ладони моментально вспотели, так что мобильник чуть не выскользнул из рук.

Но взглянув на экран и увидев надпись «Мама», тихонько выдохнула.

– Мамочка, я тебе перезвоню! Я занята сейчас, – шепнула в трубку и тут же отключилась, отправившись искать выход дальше.

Со стороны заднего двора обнаружилась куча набросанных друг на друга стройматериалов. То ли Герман собирался что-то возводить на участке, то ли это осталось от первоначальной стройки. Кирпичи, какие-то плиты. В темноте было особо не разглядеть.