Рогнеда. Книга 1

— А как теперь-то? — Ульяну почему-то именно сейчас стало жаль золота. А вдруг все-таки обманут? Разбойники — они разбойники и есть. Поэтому и брякнул первое, что пришло на ум.

Человек повернулся, что-то неразборчиво промычал, махнул рукой и исчез, растворился за камнем, словно его и не было вовсе.

Ульян еще немного постоял, сел на камень у самой воды, пробормотал себе под нос:

— Теперь будь, что будет… Господи, помоги свершиться задуманному! Не обездоль раба твоего. Век буду молиться и такие подношения сделаю, что ранее в наших краях и не видывали. Не ради себя стараюсь, а о будущем думаю… Господи, помоги!

По темноте Ульян решил в город не возвращаться. А дожидать утра здесь, на берегу реки.

Молчун вернулся, когда ватажники уже проснулись и, затеплив небольшую лампадку, трапезничали, чем Бог послал. Он протянул Кистеню сверток, полученный от Ульяна.

— Ну-ка, ну-ка! — Кистень вытер руки о подол кафтана, взял сверток, раскинул края тряпицы в стороны.

В тусклом свете лампады заблестело золото, притягивая взгляд. При виде такого богатства у ватажников разгорелись глаза. Было здесь десятка полтора золотых монет, имевших хождение в Московском государстве, да две пары женских сережек с каменьями, тоже величины немалой. Наметанным глазом Кистень определил, что за такое богатство Ульян мог нанять десятка два ватажников, которые по бревнышку раскатали бы посадский двор, а девку эту передали бы ему из рук в руки. Значит, не ведает он истинную цену тому, что передал в их руки. То неплохо. Тем легче будет с ним управиться в дальнейшем.

Рано поутру Кистень, велев Ухвату и Молчуну оставаться на месте и прихватив с собой Митрия, отправился в город. Как только отворились ворота, из пригорода и ближайших деревенек потянулись селяне, доставляя на телегах, запряженных смирными, пегими лошадками, нехитрый скарб — кто на продажу, кто на обмен. Шли и просто пешие — в надежде заработать в городе лишнюю деньгу. Взметая пыль, проскакали конники, размахивая нагайками и пугая людей. Встречь попадались купеческие обозы, направляющиеся к морю и далее по караванным путям в заморские страны.

Вместе с одним из обозов в город проник Кистень. Рядом с ним, зорко приглядывая по сторонам, вышагивал Митрий. Они направились прямиком к посадскому подворью, расположенному аккурат по центру города. Все окрестные дороги сбегались к нему, аки солнечные лучи, и по ним беспрестанно двигался народ.

Кистень не любил город. Слишком скученно и душно. Не то, что в чистом поле или в лесу. Но каждый раз, оказавшись за городскими стенами, не переставал удивляться.

С восходом солнца город начинал жить своей обыденной, повседневной жизнью. Ночная тишина, иногда нарушаемая лишь сердитыми окриками стражи, с первыми петухами разорвалась, наполнившись новыми звуками. Задымили кузницы, и тут же в утреннюю тишину вплелся мелодичный перезвон десятков и сотен молотков и молоточков. Стараясь не отставать, им вторили топоры и деревянные киянки плотников и столяров. Рядом жужжали гончарные круги, где-то вдалеке скрипела кожа. На улицах прибавляется народу. Все спешили по своим делам, бойко вышагивая по деревянным мостовым или настилам вдоль высоких заборов. Оттуда слышен собачий лай сторожевых псов, ограждающих от недругов хозяйское добро.

Кистень шел быстро, не оглядываясь по сторонам, без труда ориентируясь среди множества больших улиц и мелких переулков. Митрий семенил следом, стараясь не отстать от атамана и не приставая с глупыми вопросами.

Прошлой ночью, после того, как схлынули воспоминания, Кистень долго размышлял над тем, как половчее провернуть это дельце. Посадский двор — это тебе не купеческий обоз, который легко можно взять нахрапом, имея только лишь дюжину храбрых молодцов. Здесь крепко надо думать, чтоб голову не сложить и с прибытком из всего этого выйти. А что с золотом он будет, ежели девку эту из темницы высвободит, в том Кистень не сомневался. Недаром столько ден поил Селифана, конюха боярина Василия. Как чувствовал, что пригодится может его хмельной лепет. Вот и прав оказался. Когда услышал от Ульяна, что тот хочет сотворить, сразу вспомнил тот давешний разговор. Далее ума много не надо было, чтоб все воедино связать. Ватажникам о мыслях своих дальних рассказывать не стал. Зачем? Нужны они ему на первых порах, одному такое дело не спроворить. Ну, а потом видно будет, как с подручными своими поступить. Мечты повели Кистеня дальше. Когда свершится задуманное, можно будет покончить наконец с лесной жизнью и зажить по-людски, в собственном домике, да с челядью, готовой выполнить любое твое желание. Хватит ужо, набегался по лесам, пора и честь знать, пока головушка еще покоится на плечах, а не скатилась в канаву, словно кочан капусты.