Рогулька

Лёньке не хотелось потерять авторитет, и он соврал:

- Видел.

- Когда? Расскажи,- девочка схватила его за рукав.

- Ладно,- сказал Лёнька,- а ты мне ножик отдашь?

- Какой?

- А которым рогульки колем.

- Он не мой, я бы отдала.

- Не твой, дак я и так возьму. Не разбрасывайся.

Лёнька сунул ножик за пазуху и стал рассказывать:

- Лонись дедушка Калистрат да я на рыбалку поехали: переметы ставить. Осётер шёл, прямо беда, как бревно. Ладно. Напились мы с дедом чаю вечером и спать, а ночь мисячная, мисячная, будто днём. И видим мы, значит...

- Ну! ну! - торопила девочка.

- Видим мы, значит...

Но договорить ему не дали: в дверь просунулась пышноволосая голова, и тонкий женский голос спросил:

- Ты что здесь делаешь, Нора?

- Разговариваю,- отвечала девочка.

- С кем?

Сердце у Лёньки сжалось, и он почувствовал пот на спине.

- С ним, с мальчиком.

Дама взглянула на Лёньку и закричала, как укушенная:

- Кто тут? Мария Павловна! Мария Павловна!

Вбежала другая женщина, помоложе.

- Почему вы ребёнка одного оставили? Мария Павловна?

- Я... я... на минуту... - растерялась Мария Павловна.

"Всыпят мне",- подумал Лёнька, поддёргивая штаны.

- Ты что тут? А? Что? Где капитан, зовите сюда капитана.

- Рогульки... купите... - смущённо тряс для чего-то корзинку Лёнька,рогульки...

- Я вот тебе дам рогульки!..

Вбежал капитан, полный густобровый человек с рыкающим, сердитым голосом:

- Тебе что тут нужно? Зачем вполз?

- Он отравлял мою дочь какой-то гадостью! - волновалась дама.

- Нужно доктора, скорее. Доктор!

Капитан развернулся и шлёпнул Лёньку по затылку. Корзинка у Лёньки выпала, выскочил из-за пазухи украденный ножичек, зазвеневший на полу, а сам Лёнька укатился под стол.

- Господи! Он ещё и воришка. Ножичек украл,- кричала дама,- капитан!

Капитан засуетился:

- Я сейчас, ваше превосходительство.

Дальше пошло совсем плохо... сбежался народ. Лёньку потащили из-под стола, он уцепился за скатерть, скатерть стащил, попадали со стола чашки, чайник.

- Чертёнок,- шлёпал Лёньку капитан жилистой рукой,- не ползи, куда не надо, не ползи.

- Дяденька, не буду... Не буду... - кричал Лёнька.

Под смех матросов, пассажиров и казаков его выгнали по трапу на берег.

Было ему стыдно, обидно, и сквозь слёзы, со злостью, орал он капитану:

- Корзину отдай, толстопузая кикимора!

Капитан погрозил шишковатым кулаком и выругался.

* * *

Больше Лёнька не бывает на пароходах.

Когда к посёлку подходит пароход, Лёнька ложится на край яра, ест рогульки и бросает в воду скорлупы.

Кружась, уплывают скорлупы.

Река блестит, спину греет солнце, водой пахнет.

С пронзительным рёвом пробегают белые, чистые, опрятные пароходы, наполненные иной, не Лёнькиной жизнью.

"Откуда их лешак прёт?" - думает Лёнька.