Рой

– Личностная матрица допрашиваемого изменена, – добавила система после недолгой паузы. – База воспоминаний расширена и частично перенесена на накопитель имплантанта. Это не Трес, не Лу-3, хотя захватчик оперирует воспоминаниями обращенного.

– Браво, – сказал Блитц и обратился к пленнику. – А что скажешь ты?

– Примитивная, но в корне верная оценка, – признал Сегмент.

– Так кто или что ты? – вновь, но уже с нажимом спросил Геб.

– У меня нет имени, – признался Сегмент, и с удивлением обнаружил, что откровение принесло чувство изумительной легкости. Мозг носителя выделывал с сознанием странные коленца.

– А определение? – мягко полюбопытствовал гранд-комиссар. – Это ведь правильный вопрос?

– Правильный, – согласился Сегмент. – Но всеобъемлющий. На ваш вопрос вряд ли можно подыскать простой и конкретный ответ. А вы ведь ждете от меня именно этого?

– Да, это действительно не тот рудокоп, которого ты когда-то знавал, – старик вновь хлопнул по плечу Геба. – Он не прост! Ой, как не прост!

Седобородый захватил внимание клона, и теперь тот смотрел, не мигая, поверх Геба.

– Но начнем с простого, – Блитц потер ладони. – С примитивного, так сказать. Подытожим то, что нам известно. Тело Лу-3 занял кто-то другой. Это так?

– Не вполне понимаю, о чем вы говорите, – сказал Сегмент.

– А кто ты вообще такой, чтобы меня понимать? – Старик усмехнулся. – Ты – с другой стороны. Не рудокоп, не солдат, а соглядатай. Я вижу, с каким любопытством ты все осматриваешь. А тот, кем ты был, не вертел бы головой. Он и так знает тут все до последнего камешка.

– Убедительно, – согласился Сегмент. Логика собеседника его приятно удивила. В гранд-комиссаре осколок созерцателя чувствовал присутствие настоящего, острого интеллекта.

– Рад, что нашел согласие. И поэтому повторю вопрос: тело клона занял кто-то другой?

– Да, – коротко ответил Сегмент.

– Этот кто-то – человек? Человеческое сознание?

– Нет.

Несколько долгих и тягучих мгновений в комнате царила могильная тишина, в течение которых Сегмент смог наблюдать, как вытягиваются и меняют цвет лица советника и его патрона. Геб беспомощно и немо открывал рот. Глаза седобородого зажглись нехорошим огнем.

– Повтори, – медленно попросил Блитц.

– Мое сознание не относится к вашей природе, – спокойно пояснил Сегмент. – Я – обитатель мира, на котором вы – гости. Незваные.

– Абориген, – подытожил гранд-комиссар и посмотрел на макушку Геба, словно пытаясь заглянуть внутрь черепной коробки советника, чтобы убедиться в его человеческой природе. – Что ж, это многое объясняет. Геб, мой мальчик, мы удостоены великой чести: стать первыми в истории человечества людьми, установившими контакт с инопланетным разумом.

– Боюсь, мы не были первыми, – буркнул советник. – И, боюсь, это не контакт.

– Браво! Отменная проницательность! Не желаешь задать своему клону вопросы?

– Спасибо за доверие, – сказал Геб и обратился к Сегменту: – С какой целью ты явился сюда? Каково твое задание?

– Могу повторить только то, что говорил раньше: у меня нет цели, кроме познания, – сказал тот. – В вашем расположении я оказался случайно, после взрыва в туннеле. Мне некуда было идти.

– Почему не сказал дознавателям о том, что ты не человек?

– Их это не интересовало.

– И правда, наших дуболомов вряд ли интересует ксенология, – притворно вздохнул седобородый над ухом Геба. – Но интересует ли она нас?

– Думаю, да, – ответил советник на риторический вопрос. – Меня интересует, что произошло с соседними поселениями. Но удовлетворит ли мое любопытство безымянный собеседник?

Две пары глаз внимательно изучали реакцию Сегмента на происходящее, пытаясь подметить и верно истолковать редкие невербальные знаки – мимические сигналы, частоту дыхания, движение пальцев и изменения в осанке. Тело рудокопа еще помнило прежнего владельца и, возможно, могло сказать больше, чем мог или хотел абориген. Однако ни советник, ни его старший товарищ пока не понимали, что невербальные сигналы не будут иметь понятные им значения.

– Удовлетворю, – заверил Сегмент. – Давайте поговорим начистоту.

12. Одиночка

– На мой взгляд, это ультиматум, – сказал гранд-комиссар, и почти все присутствующие – с десяток мужчин и женщин, входящих в правление колонии, согласно закивали, за исключением Луизы, задумчиво изучавшей рисунок царапин на поверхности стола, за которым их собрали. Она мужественно выслушала сообщение конса о допросе лазутчика до конца, не выдав ничем бурю чувств, терзавших душу. Маленький Луи исчез. Его растворил в себе инопланетный монстр, поглотивший тысячи человеческих душ.

– Противник требует свернуть все работы, и тогда он, якобы, остановит расширение так называемого Роя, – продолжил Блитц. – Мы же поставлены в неловкое, я бы сказал, положение. Лазутчик уверяет, что является отражением местной формы разума, и если он искренен, в чем я, впрочем, совсем не уверен, то мы действительно совершили немыслимое преступление.

– Позвольте, – один из членов правления поднялся, не скрывая недовольство. – Кто дал вам право разбрасываться обвинениями?