Ройал (ЛП)

У Мисти нет чертового доброго сердца. На самом деле, я вполне уверен, что у нее нет сердца вообще. Никто с сердцем не сделал бы и половину того дерьма, которое совершила она. Кто-то с сердцем способен испытывать угрызения совести. Вину. Стыд.

Мисти ничего не чувствует.

Меня трясет, и я сжимаю ладони в кулаки. Я постараюсь изо всех сил оставаться спокойным сегодня, но только ради Деми. Она пожертвовала своим Днем Благодарения с Роузвудами не ради шоу локхартского дерьма.

Как только еда разложена, стаканы наполнены и места заняты, холодный поток воздуха и тихий щелчок закрывающейся передней двери сообщает о приходе демона из ада.

Волосы Мисти, недавно выкрашенные в платиновый блонд, на первый взгляд вымыты и стянуты в низкий хвост. Толстый слой косметики скрывает струпья от метамфетамина вокруг ее рта, и она одета в достаточное количество одежды, чтобы скрыть свое слишком худое тело.

Однако глаза у нее ярче. И она менее беспокойна.

— Привет, мама. Счастливого Дня Благодарения, — Мисти обнимает Мону, и я молча ненавижу то, что она называет ее мамой. Но я знаю, что это неправда. Мона никогда не была для нас матерью.

Не говоря уже о том, что Мисти может так легко забыть прошлое, отчего глубоко во мне вспыхивает огонь, и мне на секунду приходится отвести взгляд, чтобы собраться с мыслями.

Деми садится на стул рядом со мной и под столом берет меня за руку. Она ничего не говорит, но явно замечает мой дискомфорт. Я мог упомянуть Мисти при Деми раз или два в прошлом, но только вкратце. Мы всегда росли в разных детских домах, но, несмотря на то, что Мисти была на четыре года младше, я всегда чувствовал себя более защищенным, чем она. Она была единственным настоящим членом семьи, которая у меня была. Мы были в одной лодке. Как ее старший брат, это была моя работа — прибегать, когда ей было что-то нужно.

Но ни одно доброе дело не остается безнаказанным.

— Привет, Мисти. Я Деми, — Деми протягивает руку через стол и улыбается, пожимая Мисти руку с сухой, потрескавшейся кожей.

— Ты девушка Ройала? — спрашивает Мисти. Она до сих пор не осмеливается посмотреть на меня, с тех пор как вошла.

— Мы старые друзья, — отвечает Деми. — Мы знали друг друга много лет.

— Ах, — Мисти быстро смотрит на меня, а затем возвращает свой взгляд к Деми. Она хорошо знает, что ее ложь стоила мне Деми, но, зная Мисти, она, вероятно, сейчас чувствует себя менее виноватой, когда видит нас вместе. Так она думает. Она постоянно оправдывает свои гребаные поступки, поэтому ей не нужно чувствовать вину, боль или страдания.

— Хорошо, что ты здесь, Мисти, — Мона улыбается моей сестре. — Как проходит лечение «Метадоном»? (Прим.: «Метадон» — это синтетический опиат, если принимать его один раз в день, внутрь, в умеренных количествах, он может уменьшить тягу и сократить длительность ломки героинозависимого наркомана до 24 часов).

— Бывают хорошие дни и плохие, — Мисти пожимает плечами и принимается за еду, нагружая свою тарелку таким большим количеством пищи, которая вряд ли поместится в желудке человека ее размера. Она ведет себя так, как будто не ела уже несколько дней. — Восемь дней я чиста.

— Ну, это здорово, — говорит Мона. — Так держать, Мисти. Я горжусь тобой.

Мама не понимает, кто такие наркоманы. Для нее наибольшие пороки — это еда и игровые автоматы. Мисти солжет и скажет всем, что они хотят услышать. Меня совсем не удивило бы, если бы Мисти приняла дозу, прежде чем запрыгнуть в автобус, чтобы приехать сюда.

Мы заканчиваем с нашей едой в молчании, Деми старается изо всех сил поговорить с Моной и Мисти. А я? Я даже не пытаюсь. Я даже не чувствую вкус еды, которую кладу в рот. Это все, что я могу сделать, чтобы не смотреть на часы над холодильником.

Минуты утекают, и каждая медленнее, чем предыдущая.

Как только мы заканчиваем есть, Деми нарезает и подает пирог, а после начинает чистить кухню. Мона не останавливает ее, не говорит, что ей не нужно это делать, и Мисти не предлагает помощь.

Я встаю из-за стола и наполняю раковину теплой мыльной водой. Бок о бок мы моем посуду в тишине. Когда мы заканчиваем, кухня выглядит лучше, чем когда-либо. Столешницы сверкают, раковина сияет, и вся посуда и утварь лежит на своих законных местах.

Деми — дочь своей матери.

— Наверное, нам следует уйти, — объявляю я, когда мы заканчиваем.

Мона и Мисти прекращают болтовню и смотрят на меня.

— Но ты всего пару часов здесь, — протестует Мона, нахмурив брови. Если она ожидает, что я проведу еще хоть минуту в обществе этой светловолосой язычницы, то у нее проблемы.

Я пришел сюда, чтобы Моне не пришлось сидеть одной.

И она предала меня, пригласив последнего из людей на земном шаре, с которым я когда-либо хотел бы провести этот день.

— Деми нужно вернуться в Рикстон Фоллс, — лгу я.

Она кивает.