Рояль под елкой

Дымов невольно залюбовался ее тонким, точеным профилем. Мундштук, манерные жесты… Дешевая киношка? Но почему-то цепляет. И явно что-то русалочье в облике. Впрочем, лучше бы ты, Дымов, на эту русалку не засматривался — очарует, утащит к себе в омут, защекочет… Или ее дружок, лесной вурдалак, тебя погубит. В общем, гибелью веет от этой наяды.

* * *

Слова любовника отозвались в ней болью и обидой: надо же, даже такой дуболом, как Кабанов, сумел понять про нее что-то главное, потаенное, то, что она тщательно скрывает. Ну да, он правильно понял и имел наглость произнести это вслух: она совершенно не приспособлена к жизни и не вписывается в социум. Патологически асоциальна. И от осознания этого через всю ее жизнь какой-то разлом идет. Трещина.

Завелась беда давным-давно, с самого Тамириного рождения. Какая-то она и в детстве уже была с хитрым вывертом.

Толком ни к чему не приспособленная, вся такая томная, прочь от реальности — в мечты и грезы, и уже с детсадовского возраста чувствовала себя прохожим, который все время мимо, мимо…

А хотелось не мимо, а четко в цель.

Кем же стать, как угадать себя?

Может быть, стать врачом и изобрести средство Макропулоса? А может, режиссером и снять фильм, над которым будут плакать миллионы людей в разных странах мира, или знаменитым писателем, таким, чтобы вокруг шептали: «Смотрите, вот идет знаменитый писатель!» Но она никак не могла выбрать что-то одно — просто патологическая неспособность сконцентрироваться на чем-то конкретном. Хваталась и за то, и за это и быстро сгорала! Ну что поделаешь, она не стайер, а бегун на короткие дистанции, вспыхнет стремительно и ярко и вскоре гаснет. И не хочется уже ни быть врачом и изобретать средство Макропулоса (кому это нужно?), ни снимать фильм, над которым будут плакать во всех странах, — занятие долгое и нелегкое. О писательском труде речи и вовсе нет: больно хлопотное и кропотливое занятие. Короче, ей хотелось всего, но сразу! К тому же при полном отсутствии дисциплины и организованности.

В школе ее считали чудачкой. Класса с четвертого Тамира заимела милую привычку на первую половину уроков вообще не являться, а во время второй — без зазрения совести дремать на последней парте, всем видом подчеркивая, что окружающая действительность ей глубоко противна. Ни двойки, ни увещевания не могли вернуть Тамиру в отдельно взятую модель социума «В» класса средней школы.

После школы Тамира со своим неприятием реальности, грезами и двойками поступила в некое высшее учебное заведение, где проучилась совсем недолго. Ее быстро отчислили за неуспеваемость, неуважение к устоям и асоциальность.

Дальше больше. Надо было как-то зарабатывать на жизнь и иногда чем-то питаться. И потому Тамира, сделав над собой усилие, отправилась сдаваться в лапы социума.

Она устроилась в какой-то офис и проработала там два дня. На третий ушла — после того, как узнала, что ее обязанности в конторе заключаются в продаже пнекорчевателей и мусоросборников. Конечно, любой труд почетен, и кому-то, безусловно, надо продавать пнекорчеватели и обеспечивать городское хозяйство мусоросборниками, но Тамире не хотелось тратить на это свою единственную жизнь и время, драгоценный Дар богов.

Затем она устроилась продавщицей в отдел косметики. Но розничная торговля оказалась неподходящим занятием для такой тонкой натуры, как она (возможно, крупная оптовая — подошла бы больше). Уже через два дня Тамире разбили прилавок. Подвыпившие парни, заглядевшись на красивую продавщицу, облокотились на хрупкий прилавок, чтобы поболтать с девушкой, ну и снесли все к чертям.

В итоге растерянная Тамира стояла среди осколков и выслушивала раздраженное бормотание директора, что ее задача на рабочем месте «не глазки строить, а работать на повышение продаж».

Глазки она вроде не строила, однако покупатели неизменно притормаживали возле прилавка и назначали ей свидания. Смешные такие мужчины! Один подошел, держа в руках крышку от унитаза.

И ведь не стыдно ему было с унитазной крышкой к ней подойти? Нет, стоит, даже не смущается. Серьезно так: «Давайте встретимся? Завтра». Ага, сегодня вот не могу, крышку на очко буду прикручивать, а завтра свободен, пожалуйста… Смешно, ну просто до колик! Как они глупы и самонадеянны!

Да и женщины, признаться, не лучше. Вот крутится идиотка и сорок минут выбирает помаду, как будто от этого вся ее жизнь зависит. А у самой такая морда лица, что помада тут вообще ни при чем.

Потом Тамире просто стало скучно в этом бесконечном дне сурка среди банок и ароматных склянок. Поняв, что в розничной торговле ловить нечего, она уволилась.