Рок. И посох в песках оружие

Девушка имела тёмные волнистые волосы. Они красиво спадали на ее грудь, хотя и были подвязаны на голове золотисто красной лентой. Волосы были оплетены еще более тонкими, золотистыми ленточками, которые блестели под лучами утреннего солнца. Большие глаза девушки, поднятые в испуге на руку Антония, сочетались с цветом ее волос. Они обрамлялись темными домиками бровей и предавали лицу мимику лёгкого испуга. Лицо девушки было необычайно красиво. Все линии его были пропорциональны и соразмерны. Темные брови подчёркивали большие глаза, а правильный, тонкий нос подчёркивали алые, пухлые губы. Красота девушки вмещала в себя смесь многих народностей! И эта смесь, произвела на свет чудесный цветок, появившийся для того, чтобы подчеркнуть красоту всех представительниц этих народностей. Каждая из них дала этому цветку по самому прекрасному лепестку, создав необычайное, волшебное соцветие красоты. Фигура девушки была без единого изъяна. Бриан, подняв на неё свой взгляд, был просто сражён красотой незнакомки! Он медленно опустил руку, не отрывая взгляда от девушки…

– Спасибо. – Просто сказала она. – Спасибо, что откликнулись на мою просьбу! Это было глупо с твоей стороны, Гисгон! Замахиваться на незнакомого тебе человека?! Кто вы, незнакомец? И куда ведёте такой многочисленный отряд?

Спешившиеся всадники окружили лежавшего карфагенянина и помогли ему подняться. Бриан бросил плеть в сторону и, повернувшись к незнакомой девушке, ответил:

– Мы из армии Гамилькара! Что мы здесь делаем? Этого я открыть не могу, даже самой очаровательной царице на свете! Ибо есть на свете военная тайна. Меня зовут Антоний Бриан. Я бывший трибун Римской республики. После заключения мира, решил пройти часть своего пути на этой земле с человеком, сохранившим мне жизнь в одном из столкновений прошлой войны! С кем, я, имею счастье беседовать?

– Я, Лейла! Дочь Ганнона Великого. Мы прибыли сюда из Карфагена, для участия в празднествах в честь нашего покровителя Милгарта! Нас целая делегация! С нами и жрецы из одноименного храма в Карфагене и танцовщицы для придания торжествам веселья! Есть среди нас и факиры и бродячие артисты! – Рассказывала Лейла, глядя в глаза Бриана. Антоний очарованный ее взглядом совсем забыл о нанесённой ему обиде ее близким братом…

– Одно ваше присутствие на этом празднике украсит его, как появление на небе солнца! – вымолвил Антоний, не в силах оторвать взгляд от девушки.

Лейла пристально поглядела на Антония. Она привыкла слышать комплименты в свой адрес от различных мужчин, но впервые при произнесении этих слов Антонием, ей вдруг стало очень приятно и это сразу отозвалось учащённым сердцебиением девушки. Она благодарно заметила:

– Спасибо! Но на празднестве будет большое количество красивых девушек и без меня!..

В это время, поднявшийся и отряхнувшийся от пыли Гисгон, встряв в разговор, ядовито заметил:

– Что ты, дорогая сестра, любезничаешь со всякими подчинёнными и служащими Баркидов? Тем более перебежчиками-латинянами? Кои просто бояться вернуться домой, из-за своего пленения! Ведь явно за ним, что-то есть! Раз он не воспользовался обменом пленных проводимых в Сицилии!

Глаза Бриана снова блеснули гневом, но Лейла взяла его за руку и потянула в сторону своей переносной кибитки, из которой она и появилась, решив посмотреть, почему встала процессия.

– Не обращайте внимания, Антоний, на моего брата! Он полон гордыни, как и многие из родов Ганнонов! Это рок Ганнонов! Один лишь дядюшка Гамилькон, который учил меня верховой езде, излечился от этого недуга! Теперь они ненавидят и его! Но дядюшка не обращает на это внимания и повторяет, что война изменила его сознание. Он долгое время воевал бок о бок с Гамилькаром Баркой, командуя сначала флотом, а потом гарнизоном Лилибея! Мой брат также плохо находит и с ним общий язык!

Они подошли к носилкам. Лейла повернулась к Антонию.

– Мне было очень интересно, увидеть представителя народа, с которым мой народ так долго вёл войну! Хотя мне непонятна ее причина? Что в ней отстаивали стороны?

Девушка отпустила руку трибуна:

– Но я надеюсь, что мы ещё встретимся, Антоний!

Она залезла в кабинку носилок и смуглые слуги, тут же подняли ее себе на плечи. Процессия тронулась. Антоний смотрел на носилки, занавешенные от солнечных лучей лёгкой материей. Но вот занавеска отодвинулась, и Антоний увидел, как Лейла ещё раз взглянула на него. Сердце трибуна, отреагировав на этот взгляд, участило своё биение в груди. Антоний впал в забытьё, из которого его вывел один из номархов отряда.

– Да, от взгляда такой женщины можно сойти с ума! Мы движемся Антоний? – произнёс он.

Антоний очнувшись, повернулся и коротко произнёс:

– Вперёд!