Рок из одних строк

Плещется на юге

Для каких-то лошар.

Дамы, дамы, дамы,

“Аморэ станочек”

Смотрит обречённо

На родной Сыктывкар.

Arabesque

Lucifer's Lover (1979)

Любовница Люцифера

Эх, давно потух огонь, мой пыл пошёл на спад,

Но тут попался в плен приятный джентльмен.

В его глазах лучился рай, и я включила старт.

И снова я в огне, открой же имя мне.

* * *

Как сам Люцифер с неба

Спустился ты ко мне бы,

Хоть любовь — слепой, безрассудный плен.

Но тебя я узнала,

Мы всё начнём сначала,

Люцифер по имени Армен.

О, Армен… О, Армен…

Я же помню тот момент.

Ах, Армен… Ах, Армен…

Самый клёвый супермен.

* * *

Пару дней всё шло о’кей, всё было зашибись,

Но после, как в кино, ты выпрыгнул в окно.

Вот те раз! И так у нас закончился интим.

Ведь в мире много мест для ангела с небес.

* * *

Был ты, или ты не был,

Но улетел на небо

Или вновь кому-нибудь сдался в плен.

Ты как Люцифер прямо,

Но ведь и я упряма —

Будет у меня другой Армен.

И Арсен, и Карен,

Даже, может быть, Вазген,

И Рубен, и Сурен,

В общем, новый супермен.

Andrew Lloyd Webber

The Phantom of the Opera (1984)

Призрак Дома культуры

Умолкла музыка, погашен свет,

Затихла публика, закрыт буфет.

Полночный мрак стоит в родном ДК.

И вот на сцену выскочил мужик

Попеть слегка.

* * *

— Я штатным сторожем являюсь тут,

Фантомом ёперным меня зовут.

Охватывает дрожь, бросает в жар.

Я здесь — летуча мышь, ядрёна вошь,

Ночной кошмар.

* * *

Свирепый хриплый бас прорвал эфир.

Куда зовёт он нас?

— В загробный мир.

От этих резких нот мозги звенят.

— Когда ж ты наконец возьмёшь расчёт

И свалишь в ад?

* * *

— Рукоплескала мне Гранд-Опера,

Но это та ещё была дыра.

И лишь одна из сцен мне дорога,

Лишь та, c которой я для вас пою

В родном ДК.

Gary Moore

Over The Hills and Far Away (1987)

На далёком этапе

Однажды ночью в дверь стучат:

— Сдавайся, хулиган!

Ты банк ограбил, говорят,

А ну, отдай наган.

И “чёрный воронок” увёз

В какой-то мрачный дом,

А на рассвете на допрос

Отправили пинком.

И суд его приговорил,

И он надолго сел,

Хотя он невиновен был,

И алиби имел.

* * *

За сто лесов и сто морей

Считает он теченье дней,

За сотней гор и сотней рек

Сидит безвинно мирный зек.

* * *

Он ничего не натворил,

Но сел на много лет,

Всё потому что не открыл

Большой-большой секрет.

Ведь он не грабил никого

И ничего не крал,

С женою друга своего

Он этой ночью спал.

* * *

За сто лесов и сто морей

Хотел бы он вернуться к ней.

Жёсткая шконка, грязь и тишь,

И никуда не улетишь.

* * *

Вот так наш парень и сидел,

Дай бог, в последний раз,

И сквозь решётку в мир глядел

Его тоскливый глаз.

* * *

За сто лесов и сто морей

Жизнь и прекрасней, и сытней.

А я сижу тут, как злодей,

В вонючей камере своей.

За сто лесов и сто морей

Вернусь и стану я умней,

Больше не буду, хоть убей,

Влезать на жён своих друзей.

Tina Turner

The Best (1989)

Наши — лучшие

Каждый в мире прекрасно знает,

В русских селеньях такие бывают –

Ноги от груди. Таких нигде не найти.

Они каждый раз словно новый сюрприз.

Упругий верх и изящный низ.

Мир восхищён. И здесь таких миллион.

* * *

Они только здесь,

Они словно Эверест.

Только вот на него

Так непросто залезть.

А сколько преград,

А сколько разных бед везде,

Соломенных хат

И без тормозов лошадей.

* * *

Они каждый день тормозят лошадей

И тащат из хаты горящих людей.

Лишь румянец искрится

На скромных застенчивых лицах.

* * *

Они только здесь,

Они словно Эверест.

Только вот на него

Так непросто залезть.

А хаты горят,

А лошади ржут везде,

Но бабы не спят

И трудятся каждый день.

* * *

Ну а когда ты усталый пришёл,

Водки тебе тут поставят на стол,

А уж если ты рядом прилёг,

Сможешь и то, чего раньше не мог.

* * *

Они только здесь,

Они словно Эверест.