Рок против рока

В 1965 году в алтайских горах на светоносный излучине священной реки Катунь, я в возрасте пяти лет, проезжая с моим отцом на раскаленном от солнца уазике, столкнулся с потрясающим детское воображение явлением. Уазик остановился перед преградившим ему дорогу стадом невиданных животных. Они были похожи на горбатых быков, покрытые длинной чёрной шерстью. Отец и я вышли из машины. Отец пошёл поговорить о чем-то с пастухом алтайцем, а я подошёл ближе к реке. Яркое солнце, отражаясь от воды, создавало вокруг невероятную светящуюся зону какого-то волшебного пространства. Два яка рядом со мной пили воду из реки. Один из них, утолив жажду, посмотрел на меня своими блестящими чёрными проникновенными глазами. Он загипнотизировал меня. Я не мог отвести свой взгляд. Сказочное животное будто бы говорило мне что-то такое, чего понять я тогда не мог, но к чему буду возвращаться потом всю свою жизнь. Дальше все как во сне. Я помню только следующий фрагмент без связи с предыдущим. Сначала я услышал странные звуки, доносящиеся из пространства свечения. Это были отдельные одинаковые по тону и не очень продолжительные звуки. Звук начинал вибрировать, словно издаваемый слегка ослабленной струной среднего регистра. Но эта струна, хоть и расслабленная, но издавала очень яркий и звонкий дребезжащий звук, который постепенно менял свои богатые обертона и превращался в какой то квакающий. Звук рождался казалось, что в облаке света и самим этим светом. Он вызывал невероятные, неведомые ощущения: мурашки прибегали по всему телу, которое сначала словно бы окаменело, потом стало легчать, становиться беспилотным, готовым вот-вот исчезнуть. Я не мог осознать, сколько это продолжалось. Но в какой то момент эта светящаяся струна затихла и произошло нечто невообразимое. Сначала показалось, что звук светящейся струны вернулся, но в очень измененном виде, но быстро стало понятно, что это был другой звук: пугающий, завораживающий, гипнотизирующий. Это был голос человека. Но он звучал то уподобляясь рычанию запредельных сказочных существ, то свисту ветра в скалах. Я понял, что мир – это безграничное, непознаваемое космическое пространство, в котором люди существуют, как во сне, и никак не связаны друг с другом на перекрёстке магических миров.

Так я впервые услышал горловое пение – голос шамана, и звучание дикого музыкального инструмента – варгана.

И уже тогда стало несомненным для моего детского понимания, что звук скрывается в пространстве. Да, где -то там, в волшебном пространстве грёз.

Глава3. Бродячий андеграунд. Мадди Уотерс.

Он пришёл в город. Он вошел в город с гитарой. На его потрепанной гангстерский шляпе была пыль степей. Весь его вид говорил, что он тоже был на перекрестке степных дорог. И главный ночной призрак смотрел ему в глаза. Ночью, возле костра. Но он пил чай из степных трав и играл на гитаре, чтобы ублажить глаза дьявола. Он перебирал струны в полутемноте, только всполохи, красные от костра, пробегали по его черному лицу. Он извлекал звуки, подчиняясь внутренним позывам, не стараясь ничего осмыслять. Ему нужно было всего ничего – укротить глаза призрака. И когда несколько импульсивных звуков складывались в жизнестойкую конструкцию, он начинал повторять эту конструкцию, чтобы не забыть. И он видел, что светящиеся в темноте глаза больше не приближались. Они вспыхивали то там то здесь на определённом расстоянии. Они танцевали. Им нравилась конструкция.

И тогда он начинал петь. Вернее, говорить. И он говорил, нараспев, тогда, когда чувства уже не сдержать. Все говорят нараспев, когда прижмет. Сначала он выяснял отношения, даже ругался, выкрикивал в темноту дикой ночи: "Эй, зенки дьявола! Отвалите от меня! Этот костёр – мой очаг! Я тут хозяин!"

Но когда он удостоверился, что глаза степной ночи не нападают на него, что они пританцовывают, общаются с ним, то он стал рассказывать о своей жизни. Он повторял и повторял свою конструкцию, импульсивно перемещаясь по грифу то вверх, то вниз, и рассказывал о своей жизни.

Он не думал о том, похоже на блюз или нет, то чтто он играет. Он слышал блюз раньше. У них на плантации была пластинка. Но сейчас он думал только о том, как научиться сосуществовать с глазами дьявола. Он создавал свой магический заслон.

И он пришёл в город, весь покрытый пылью. Особенно этим отличалась его потрепаная шляпа, из под полы которой смотрели его дикие чёрные блестящие глаза. Они смотрели словно из засады, словно отыскивая глаза дьявола. Они присутствуют и здесь, в городе. Он сразу почувствовал это.