Рок-священник

Итак, Брайан, Рене (организатор) и я, пошли в Христианию, чтобы встретиться с Флемингом, владельцем

бара, в котором мы должны были выступать. На вывеске было указано название бара: «Земля Немо». Бар

был основан бандой байкеров, которые враждовали с местными «ангелами ада». Флеминг был частью этой

банды и похоронил двенадцать своих друзей. Его и самого раз пять чуть не убили.

Флеминг оказался хорошо сложенным блондином, с крепким, как скала, натренированным телом. После

приветствия Брайан, Рене и я сели за стол.

«Привет, ребята, хотите пива?» - спросил дружелюбно он.

«Нет, спасибо, Флеминг», - ответил я нервно.

Он удивился.

«Флеминг, я должен извиниться перед тобой», - сказал я ему, решая сразу перейти к делу.

Он вопросительно взглянул на меня.

«Когда организовывался этот концерт, Рене был не до конца честен с тобой, и я думаю, что это

неправильно, - продолжил я. - Мы христиане. Мы поем о Боге, Иисусе, и говорим, что в этом есть надежда.

Я считаю, что ты должен знать об этом».

Он тяжело опустился в кресло и посмотрел на Рене, который стал бледнее смерти.

«Ты тоже христианин?» - спросил он многозначительно.

Рене кивнул.

«Сколько тебе лет?» - задал вопрос Флеминг, и прежде чем Рене ответил, он задал следующий: «Твоя

мамочка знает, что ты здесь?» На этих словах он громко рассмеялся и заказал нам фруктовый сок.

«Вы поете только о Боге?» - спросил он, облокачиваясь на спинку стула.

«Да, - ответил я. - Мы поем о Боге, о том, что в Нем есть надежда. Как ты думаешь, людям это понравится?»

Флеминг сделал паузу, и тень улыбки пробежала по его лицу. «Ну, если не будете все время петь

«Аллилуйя», то все будет нормально», - усмехнулся он. «Мы не станем этого делать», - пообещал я.

Мне было интересно, выступала ли когда-либо ранее христианская группа в Христиании.

«Ты шутишь?» - сказал Флеминг, вставая. Затем он протянул мне руку со словами: «Хорошо, Дэвид, сделаем

это».

Оттуда мы поехали в «Черную Лошадь». Это было совсем другое общество - то, которое специализируется

на жестокости, особенно по отношению к местной полиции. Когда мы приехали к этому большому зданию

из красного кирпича за десятифутовой стеной, мы поняли, что единственным входом туда были зловещие

железные ворота.

Это место находилось под круглосуточным наблюдением полиции Копенгагена, так что всякого входящего

полицейский фиксировал на свою фотокамеру.

Когда мы приехали, я заметил возле железной двери тележку из супермаркета, наполненную кирпичами,

возможно для того, чтобы кидать в полицию в случае необходимости.

Чтобы войти в главное здание сквоттеров, нужно было ввести электронный код. Входя в здание, я понял,

что эти ребята были настоящими террористами, а не просто мелкими хулиганами. В комнате, в которую нас

привели, стоял полицейский щит, отобранный в одной из уличных битв.

Висящие на стенах постеры изображали жестокое противостояние и революцию. Один из них гласил: «ООП

и ИРА: борьба за единые цели» (ООП - Организация освобождения Палестины, ИРА - Ирландская

республиканская армия - прим. пер.)

Мы присели вместе с Расмусом, одним из здешних лидеров. Он сразу перешел к делу.

«Это правда, что вы христиане?» - спросил он. Они уже знали об этом, хотя прошло всего несколько часов, с

тех пор как мы поговорили с Флемингом в Христиании.

«Да, - ответил я, - нужно было сказать вам об этом заранее. Мне жаль, что так получилось».

«Не беда, - сказал Расмус, - но у вас могут возникнуть проблемы во время вашего выступления. Здесь есть

некоторые люди, выступающие против всего».

Я протянул ему кассету с нашей музыкой, и он прочитал слова нескольких наших песен. «Это круто», - сказал

он, читая.

Он отвел меня и Брайана в бар, где мы должны были выступать. Это был обычный бар, за одним большим

исключением: на двери была дюжина металлических перегородок, так что ее невозможно было взломать,

если она закрыта. Мы должны были выступать здесь в четверг вечером, а в Христиании - на следующий

вечер.

Расмус дал понять, что у нас могут возникнуть проблемы в «Черной Лошади» в четверг вечером, поэтому

вся наша команда собралась вместе и молилась о том, чтобы Бог держан двери открытыми, если наше

выступление там было в Его воне. А если нет, мы просини, чтоб Он плотно закрыл ее. Если Бог оставит дверь

открытой, то мы пойдем туда, невзирая на последствия. Мы решили выступать там, разве только нас в

буквальном смысле не впустят в здание.

Я думай об истории из книги Даниила, третья глава. Царь Навуходоносор сделан золотой истукан и сказал,

что если кто-то не поклониться пред ним, то будет брошен в огненную печь.

Три человека, Седрах, Мисах и Авденаго, отказались и сказали Навуходоносору: «О, царь... мы богам твоим

служить не будем и золотому истукану, которого ты поставил, не поклонимся».

Я чувствовал, как Бог спрашивал нас, готовы ли мы идти в раскаленную печь, даже если бы Он не освободил

нас оттуда. Вопрос состоял в том, готовы ли мы? Я думал, мы были готовы, но это была пугающая

перспектива.

Нам нужно было ждать целый день до концерта. Поэтому мы собрались вместе снова, чтобы молиться.