Рок-священник

прижат к окну, и мне некуда было поставить ноги, а в спинку моего сиденья упирались чьи-то колени.

В конце концов, я отказался от сна и начал размышлять о событиях, которые привели нас к этому моменту.

Пока мы выступали перед входом в церковь в Польше, во время нашего первого тура, Марек, музыкальный

продюсер, тихо стоял и наблюдал за нами. Он недавно освободился из тюрьмы после ложного обвинения в

каких-то темных делах. Во время тоталитарного режима в Польше правительство полагало, что нет нужды в

судебном разбирательстве, поэтому его посадили в тюрьму, так ни разу и не вызвав в суд.

Магда, наш польский переводчик, в то время посещала тюрьмы, где встретила и начала общаться с

Мареком. Через некоторое время она привела его ко Христу. Посетив наш концерт, Марек спросил о

разрешении быть нашим менеджером в этой части мира.

Я согласился, и он тотчас начал организовывать наш тур по советской Центральной Азии и Сибири. Это было

еще до распада коммунистической системы, и города, в которых мы должны были выступать, были закрыты

для Евангелия. Ни одна христианская группа не выступала там прежде.

В том самолете в апреле 1990 года я чувствовал себя еще более неуверенным, чем прежде. У меня также

были сомнения насчет зрелости нашей новой команды. Эти чувства не рассеялись, когда я увидел, как наш

новый барабанщик принес с собой в самолет подушку и одеяло.

Распад старой команды опечалил меня. Брайан влюбился в норвежскую девушку, которая посещала наши

еженедельные встречи по изучению Библии в Амстердаме на барже. Они решили пожениться и провести

некоторое время вместе в Норвегии. Мартен тоже собирался жениться и в результате оставил группу. А Пи-

тер Зааль, барабанщик, переехал обратно в сельскую местность в Дании вместе со своей женой,

беременной их первым ребенком. Понимая, что девушки являлись определенной угрозой для нашей

старой группы, я оглянулся на нашу новую команду и понял, что теперь мне не нужно беспокоиться, ведь ни

одна девушка не захочет с ними даже говорить.

Поэтому с нашей новой командой мы начали это опасное путешествие в Алма-Ату. Мы должны были

выступить в двух советских исламских республиках - Казахстане и Киргизии, а оттуда отправиться с Сибирь.

Радость от поездки в эти закрытые районы омрачалась мыслью о месячной разлуке с моей семьей.

Другой вопрос, беспокоивший меня, заключался в том, что переводчик, на которого я рассчитывал, не смог

поехать с нами, а тот, который был с нами, был не так хорош. Его помощник, поляк, не мог говорить ни по-

английски, ни по-русски. Поэтому мы отправились в тур только с одним не очень хорошим переводчиком и

его помощником, говорящим только по-польски. В конце концов, мы стали называть его Верблюдом,

потому что он мог только носить вещи и не мог ни с кем говорить: ни с русскими, ни с нами.

Кит, которого я пригласил поехать с нами и быть помощником нашего менеджера, все еще пытался

смириться с мыслью, что у него БИЧ. Теперь, спустя полтора года. Кит был совершенно новым человеком и

огненным евангелистом, но жил с мыслью об ужасной бомбе замедленного действия внутри своего тела.

Бог знал, что в этой поездке я смогу надеяться только на Него: не на себя, не на группу и не на

организаторов. Я действовал в полной беспомощности. Но когда я молился перед поездкой в Москву, я

чувствовал, что Бог отправляет меня именно в то место, где сможет показать мне, насколько Он

могуществен и величествен на самом деле. В моем сердце появилась уверенность, что, несмотря на

трудности, эта поездка будет по-настоящему сверхъестественной.

Наша первая остановка в Алма-Ате, столице Казахстана, была расположена в ста милях от китайской

границы. Тот факт, что наши концерты в этой части СССР были организованы мусульманскими

музыкальными промоутерами, делал ситуацию еще более неординарной. Я был рад, что вся наша

литература безопасно переехала через границу. Тысячи бесплатных евангельских трактатов, сотни Библий,

сборников гимнов и кассет с учением были упакованы вместе с нашим оборудованием.

Впервые я работал в исламском регионе. Голландские эксперты сказали нам, что мы не должны слишком

рисковать, находясь в исламском мире. Они предупредили меня, чтоб я упростил некоторые вещи, но я все

еще чувствовал, что мы должны показывать тексты наших песен на экране по-русски. Это само по себе

может быть опасно, особенно тогда, когда текст прямо говорит об Иисусе Христе, кресте и грехе.

Поначалу мы планировали просто играть свою музыку и говорить с людьми после концерта, но во время

нашей подготовки я подумал: «Кого это обидит, если мы во время выступления будем кидать в толпу

трактаты на русском?» Кит также решил сделать несколько надписей на русском, чтобы показывать их

аудитории. Так мало-помалу мы отходили все дальше и дальше от «легкого» евангелизма.

Все плохое, что только могло произойти, случилось во время нашего первого концерта в Алма-Ате. Струны

на гитаре порвались прямо посреди концерта, реквизит и техника вышли из строя, но я все еще чувствован

Божью силу, стоя перед огромной толпой.