Рок-звезда

Скользнув глазами по толпе, я подняла их на сцену, и на какое-то мгновение для меня перестал существовать весь мир. Я видела только Ганса. Не то чтобы он пытался привлекать к себе внимание. На нем не было ни майки в сетку, ни виниловых штанов, ни кожаных перчаток с клепками, никакой такой сценической ерунды, которой щеголяли его товарищи. Он даже не смотрел в зал. Но в нем было что-то такое, что просто сияло.

Может быть, все дело было в контрасте. У Ганса были темные и суровые черты, но душа его была легкой и светлой. Одна рука была вся покрыта черно-серыми татуировками; другая была в черной ткани. Низко сидящие, свободные штаны были черными, а узкая алкоголичка, туго обтягивающая грудь, белой. Блин, да даже его «адидасы» были черно-белыми.

Но его бас-гитара? Она была красной, красной, красной.

Ганс не увидел меня, когда я вошла, но Трип заметил. Он указал на нас из-за микрофона прямо перед тем, как прорычать начальные строки одной из собственных песен «Фантомной Конечности». Вся толпа тут же повернулась в нашу сторону, и Ганс посмотрел туда же, то есть на меня.

И улыбнулся.

– Блин, Би. Это он? – спросила Джульет, перекрикивая музыку.

– Угу, – завороженно ответила я.

– Басист?

– Угу.

– Вон тот засранец, похожий на Джареда Лето с татуировками?

Сглотнув, я кивнула, ни на секунду не отводя от него глаз.

– Детка, мне насрать, даже если он женат. Ты просто обязана его получить.

Джульет схватила меня за руку и потащила мое налитое свинцом тело сквозь толпу, бессовестно ввинтившись в просвет прямо перед самой сценой. Мне было страшно неловко. Почему мне было так неловко? Я уже провела с этим парнем целые выходные. Я спала с ним в одной постели. Дважды. Он видел, как я блюю. Примерно раз тридцать. Но мне почему-то было стыдно. Мне хотелось побежать в бар и выпить несколько рюмок, чтобы усыпить этих безумных бабочек у меня в животе, но черные Х на тыльной стороне моих ладоней сделали это невозможным.

Так что я сделала то, что делала всегда, когда стеснялась. Я закурила. И курила. И курила.

Каждый раз, когда Ганс смотрел на меня, я улыбалась, как идиотка. Каждый раз, когда он не смотрел на меня, я дулась. Только на четвертой или пятой песне я вдруг сообразила, что люди вокруг подпевают. У «Фантомной Конечности» были фанаты. Настоящие фанаты.

После шестой или седьмой песни Трип сделал паузу, чтобы поболтать с залом. Должна признать, что для такого плюгавого существа с неудачной стрижкой Трип излучал своего рода странные сексуальные флюиды. Он был харизматичным, страшно уверенным в себе и мог управлять вниманием толпы одним взмахом руки.

Спросив, как все себя чувствуют, Трип заявил, что началась его любимая часть концерта.

– Попрошу всех секси-леди, надевших майки «Фантомной Конечности», выйти к нам на сцену.

Я в смятении поглядела на Ганса, но он только улыбнулся мне и поманил на сцену движением пальцев.

«Меня?»

Поглядев на себя, я поняла, что на мне была майка «Фантомной Конечности». Я совершенно забыла.

Хитрый поганец.

Джульет подтолкнула меня в сторону сцены, и я, вместе с еще примерно десятком девушек, поднялась туда на чистом автопилоте.

Поймав восторженный взгляд Ганса, я без слов произнесла: «Какого хрена?», пока Трип выстраивал нас в линейку перед барабанной стойкой.

«Прости, – показал Ганс в ответ, поднося к уху ладонь. – Я тебя не слышу».

Отмахнувшись от него, я заняла место в линейке прямо позади него, изо всех сил сжимая губы, чтобы спрятать девчачью улыбку до ушей. Это было бы совсем не круто.

– Ну, ну, Биби. С этим придется подождать до конца концерта, – напутствовал меня Трип, вызвав смех в толпе. – Ну, люди, вы знаете правила. Фантомная девушка с самым высоким канканом сможет поцеловать любого члена группы, которого захочет.

«Чего?»

Клянусь, я уверена, что увидела, как Ганс покраснел. Группа снова взяла свои инструменты и начала играть хард-рок-версию французского канкана. Как по сигналу, девушки по обеим сторонам от меня закинули руки мне на плечи и начали вскидывать коленки высоко в воздух.

«Правое колено, выпад направо. Левое колено, выпад налево».

Я уловила ритм и уже собралась было вскинуть свой тяжеленный бойцовский ботинок в воздух, как вдруг вспомнила, что на мне юбка – короткая юбка в красно-черную клетку, застегнутая английскими булавками. Я никогда не носила ничего подобного, но мне хотелось нарядиться для Ганса. Если я буду плясать чертов канкан, весь зал сможет увидеть мои трусы. Если я не буду плясать канкан, я разочарую Ганса, который специально попросил меня надеть эту майку, чтобы я смогла станцевать чертов канкан на чертовой сцене.

– В чем дело, Биби? Ты сегодня голышом? – поддел меня Трип. – Ну, давай, покажи нам киску, – повернувшись к залу, он начал скандировать: – Покажи… нам… киску! Покажи… нам… киску!