Рок-звезда

Пока я пыталась снова обрести дыхание, кудрявая девица грациозно удалилась на цыпочках. Мне даже и в голову не приходило, что Ганс может ждать меня. От мысли о том, что он весь концерт смотрит в зал в поисках меня, мне стало тошно.

– Ганс…

– Ты не явилась даже на одну песню, – сквозь ярость прорывалась боль, и под конец его голос слегка задрожал.

– Я очень извиняюсь. Я там возилась с Мэдди. Когда я зашла…

– Мэдди? Так вот с кем ты там была? Потому что я видел, с кем ты вышла, и это была вовсе не четырехлетняя девочка.

У меня закружилась голова. В моем бедном мозгу металось так много мыслей, но я не могла поймать и ухватить их поодиночке. Я сцапала сразу четыре и вывалила их все вместе, не успев толком сформулировать ни одной.

– Ганс, пожалуйста… Это не то… Мэдди была… Я не была…

– Кто он? – спросил Ганс, испепеляя меня взглядом из тьмы.

– Кто?

– Тот хрен, на котором ты висела, когда вы вышли из дома? – Ганс снова указал в сторону патио.

Я закрыла глаза, чтобы не смотреть ему в лицо. Я никогда больше не хотела этого видеть. Обвинения. Ярость. Мы с Гансом были одно, так было с самой первой встречи, а наркотики только усилили эту связь. Когда он был счастлив, я была в эйфории. Когда ему было больно, я была в агонии.

Я не могла размышлять среди этого пылающего ада, на фоне этих двух десятков гуляющих по углям, размахивающих факелами и визжащих готов. Они отвлекали все мое внимание. Я зажмурилась еще крепче, зажала уши руками и раздраженно замотала головой. Сосредоточившись на словах, мельтешащих у меня в голове, я быстро выплюнула их, прежде чем меня могло бы отвлечь что-то еще.

– Прости! Я под кайфом, ясно? Я заботилась о Мэдди, и я не думала, что ты заметишь, что меня нет во всей этой толпе. Джейсон – просто знакомый. Он позвал нас смотреть «Сопрано». Он сказал, нам надо будет надеть штаны. Я вообще не знаю, какие штаны! А теперь ты злишься, а все вокруг ходят по углям, а я не знаю, что, на хрен, произошло, но я хочу, чтобы мы снова были счастливы.

Я слышала, что Ганс что-то говорит, но не разбирала слов, потому что у меня были зажаты уши, а вокруг было страшно шумно. Я почувствовала, как его сильные пальцы мягко охватили мои запястья и медленно отвели мои руки от головы. Я неохотно открыла глаза, и в меня снова ворвались визг, крики, музыка, смех, треск и вой пламени. Ганс сидел передо мной на корточках, его зрачки были как два чернильных океана, полных сожаления.

– Перестань. Извини меня, ладно? Я просто… сорвался. Когда ты ушла… Меня охватило это ужасное чувство. Как будто страх. Мне казалось, все смеются над моей игрой. А тебя нигде не было. И я стал бояться, что с тобой что-то случилось, но не мог пойти искать тебя, потому что торчал на этой сцене, играя для людей, которые мне даже не нравятся. Которые надо мной смеются. И я так, на хрен, разозлился, мне хотелось разбить им всем морды своей гитарой.

Я обхватила Ганса за шею и расхохоталась.

– Что? – спросил он.

– Ты хотел разбить им морды?

– Господи, да. Я был так зол, прямо до паранойи.

– У тебя в голове все наоборот, – захихикала я. – Ты пьешь кофе, чтобы успокоиться, ты лучше сосредотачиваешься под кайфом, и ты единственный из моих знакомых, кто всех ненавидит, приняв экстази.

Ухмыльнувшись, Ганс прижался лбом к моему лбу.

– Я не ненавижу тебя.

Что-то изменилось в атмосфере вокруг нас. Молекулы ускорились. Частицы заметались.

– Не-е-ет? – пропела я.

Ганс покачал головой, заставляя меня поворачиваться вслед за ним.

– Я тебя боготворю.

Мое тело расплавилось и стекло на землю, оставив у Ганса в руках лишь мою душу.

Душу и губы.

Я сцеловала с него всю темноту. Все сомнения и страхи. Я целовала его до тех пор, пока не перестала различать, где кончается он и начинаюсь я. Я целовала его, пока не почувствовала, как краешки его губ подымаются вверх. И когда я поняла, что он вернулся, я взяла его за руку и повела в постель.

18

– Черт, – прошептала я, закрывая дверь в комнату Мэдди так тихо, как только была способна в своем состоянии. – Нам негде ночевать.

Ганс снова притянул меня к себе.

– У нас есть целый дом на озере, чтобы ночевать.

– А ты сможешь вести машину? – я знала, что не смогу. Я едва могла уловить следующую собственную мысль, не говоря уж о том, чтобы ехать в темноте домой.

– Думаю, да.

«Ну и нормально, как по мне».

Мы с Гансом ушли, не прощаясь, и поехали домой, не разъединяя рук на переключателе коробки передач. В машине было так хорошо. Тихо. Уютно. Она пахла кожей и сигаретами с ментолом. Тепло прогревало мне кости. Приборная доска светилась ласковым синим светом. А не таким ярким и мигающим, как полицейская машина, пожарный грузовик и скорая помощь, которые промчались мимо нас, когда мы выезжали из квартала Стивена.