Рок-звезда

– М-м-м-м-м-хм-м, – снова промычала я, улыбаясь своему любимому через лужайку.

– Ты, на хрен, такая счастливая, – пожаловалась Дева-Гот, кладя голову мне на плечо. Я почувствовала, как скрипят ее зубы. – А Стивен такой козел. Иногда экстази – единственное, что удерживает меня, чтобы не оторвать ему член и не вышвырнуть из окна машины.

Я рассмеялась немного сильней, чем нужно, и прижалась к ней головой. Было так здорово снова поговорить с ней. По-моему, это была самая долгая наша беседа с тех пор, как она начала встречаться со Стивеном.

– А где он? – спросила я. – Вы же обычно всегда вместе.

– Он в доме, готовит Мэдди ужин.

– А Мэдди тут? – поднявшись, я посмотрела на Викторию.

– Ага. Эта шлюха, ее мать, час назад привезла ее без всякого предупреждения.

– Я что, сижу тут в отключке уже час?

Дева-Гот приподнялась и расхохоталась – ну насколько позволяла ее сухая, апатичная манера.

– Да ты в отключке уже, типа, часа два.

– Что, правда? Так вот почему мне так хочется писать, – захихикала я.

– Иди писай. И захвати мне пиво на обратном пути.

Кивнув, я чмокнула ее в бледную щеку. Потом поднялась на ватные ноги и, пошатываясь, побрела к дому. Группа настраивала инструменты, так что я беззвучно сказала Гансу, что иду в туалет и надеюсь вернуться к началу первой песни.

Он прислонил руку к уху и так же беззвучно ответил: «Что? Я тебя не слышу».

И мы оба рассмеялись, как идиоты.

Когда я через заднюю дверь зашла в кухню, я словно за одну секунду рухнула из рая в самые глубины ада. Кто-то плакал. Кто-то орал. Что-то пролетело над моей головой и разбилось об стену.

Рядом с кухонным столом стояла маленькая девочка в ярко-рыжих кудряшках. Ее руки были сложены на груди, а рукава и штанины кончались сантиметров на пять выше, чем надо.

– Я хочу домой!

– Ты дома! – заорал на нее Стивен, швыряя на кухонный стол пустую пивную бутылку. От этого движения он слегка покачнулся.

– Я не хочу к тебе! Я хочу к маме!

– Ну и зря, потому что твоя мамочка не желает…

– Привет, Мэдди, – перебила я, еще не зная, что собираюсь сказать. – Я так рада тебя видеть! Мне так нравится твоя комната! Пойдем, посмотрим ее?

Мэдди и Стивен обернулись ко мне, все еще пылая гневом от того, что успели наговорить друг другу.

Я стала медленно приближаться к Мэдди, словно она была диким зверьком.

– Покажешь, кто из Маленьких Пони твой любимый?

Фыркнув, Мэдди поглядела на отца.

– Я вообще бойше не юбйю Маеньких Пони.

– Правда? – спросила я, становясь между ней и Стивеном. Присев на корточки, чтобы быть с ней наравне, я спросила: – А в кого же ты теперь играешь?

Золотисто-карие глаза Мэдди уставились на меня.

– Губка Боб Квадйятные Штаны, – заявила она так нахально, как только могла.

– О, а я еще не видела это кино. Оно совсем новое, да?

За моей спиной приоткрылась задняя дверь, и оттуда донеслись первые ноты песни «Смертельный Перестук» – быстрый перебор, треш-металл. Мэдди проводила отца взглядом, после чего, когда за ним захлопнулась дверь, снова поглядела на меня. Ее взгляд смягчился, а плечи слегка расслабились.

– Да, новое. Очень смешное. Губка Боб вивет в ананасе в самом мойе.

– Правда? Как здорово! – я оперлась рукой об пол, потому что комната начала вертеться. В животе у меня забурчало, а рот наполнился слюной.

«Нет, нет, нет. Мне нельзя блевать. Надо поесть. Еда всегда помогает».

– Мэдди, детка, а что папа приготовил тебе на ужин?

– Хойодные паскетти. Я ненавийу паскетти.

«Ну да. Судя по тому, как они свисают теперь со стены».

Я на карачках перебралась к холодильнику и открыла его. Бутылки с соусами, коробки китайской еды навынос, просроченное молоко и семь банок дешевого пива.

«Офигенно».

– Я йубйю тост.

Я повернулась и поглядела на Мэдди, которая сосала край рукава.

– С сыйом.

– Детка, да у тебя отличный вкус.

Когда мы с Мэдди доели наш деликатесный тост с сыром, Мэдди вытащила из принтера Стивена всю бумагу, чтобы мы нарисовали «Губку Боба Квадйятные Штаны» и повесили в ее комнате.

Чтобы дотянуться до стола, она села ко мне на колени, и этот любовный пузырь/кокон/саван, в котором были мы с Гансом, втянул в себя Мэдди. Я полюбила ее. Я полюбила ее прямой характер, и ее прелестную беззубую улыбку, и пухлые маленькие ладошки. Мне хотелось попросить Ганса забрать ее к нам домой. С такими рыжими волосами никто даже не догадается, что она не моя, ну, за исключением того, что у меня биологически не может быть четырехлетнего ребенка.

«Подумаешь, глупые детали».

Как раз когда я заканчивала рисовать ананас, я услыхала, как открылась и закрылась дверь. Из гостиной в кухню вошел парень, которого я раньше не видела. Он сел рядом с Мэдди.

– Как дела, малышка? – спросил он, поднимая кулак.

– Дядя Джейсон! – обрадованно заверещала Мэдди, стукая по его руке своим крошечным сжатым кулачком.