Рокфеллеры

В январе Татл ушёл из фирмы, и Рокфеллера повысили до старшего бухгалтера, а по сути возложили на него обязанности партнёра. Однако Татл зарабатывал две тысячи долларов в год, Джону же платили всего пятьсот. При этом его отец, вознамерившийся построить совершенно новый кирпичный дом на Чешир-стрит (это стало бы его прощальным подарком), возложил все заботы на старшего сына. Джон запросил сметы от восьми подрядчиков и выбрал самый дешёвый вариант; он утверждал планы, торговался, платил по счетам, а когда дом был готов, Дьявол Билл снова потребовал отдавать ему квартплату, несмотря на возражения Элизы. Конечно, ни она, ни Джон тогда не знали, что большую часть года Уильям Рокфеллер проводит как «доктор Левингстон» в обществе молодой жены и её родителей. Но оба чувствовали, что надвигается страшная развязка.

В сентябре в Нью-Йорке ждали прибытия корабля «Сентрал Америка», следовавшего с грузом в 14 тонн золота, добытого в Калифорнии, и 420 пассажирами на борту. Но 9-го числа судно затонуло во время урагана. Банки охватила паника. Страховая и трастовая компания Огайо обанкротилась, вызвав эффект домино; на железных дорогах начались массовые увольнения. Рухнули пять тысяч предприятий. Президент Джеймс Бьюкенен считал, что причина кризиса — бумажные деньги и банковские кредиты, побуждающие людей к спекуляциям и игре на бирже. Как обычно бывает в трудные минуты, люди вспомнили о Боге: в обеденное время бизнесмены во многих городах США собирались на молитвы и публично клялись бросить пить и грешить. Фирма Хьюитта балансировала на грани разорения, и её глава занял тысячу долларов... у Большого Билла. Джон предупредил отца, что дела компании плохи; тот ворвался в кабинет Хьюитта и потребовал свои деньги назад.

Надо бы уйти с тонущего корабля, но куда? Да и корабль, может быть, ещё выплывет... Став начальником, Джон Д. пристроил в компанию своего брата Уильяма. Тот оказался не менее ответственным бухгалтером, чем он сам. Как-то Уильям проснулся среди ночи — вспомнил, что сделал ошибку в накладной. Не в силах ждать утра, он побежал в темноте к озеру, на склад, и к отправлению судна все документы были в порядке. Хьюитт предложил Джону Рокфеллеру жалованье в 600 долларов в год; тот запросил 800; босс несколько недель тянул с ответом, потом выставил окончательное предложение — 700. Чтобы заработать больше денег, Джон занялся «мелким гешефтом»: приторговывал мукой, ветчиной и свининой. В кливлендских доках его уже знали и почтительно называли «мистер Рокфеллер», хотя он, похоже, ещё ни разу не брился.

Всё решила встреча со старым знакомым, 28-летним англичанином Морисом Кларком, с которым они вместе учились на курсах Фолсома, а теперь оказались соседями. Кларк работал на той же улице, что и Рокфеллер, в фирме «Отис, Броунелл», торговавшей овощами. Они были полными противоположностями. Кларку пришлось бежать из родного Уилтшира, где он работал садовником, потому что он поднял руку на хозяина-тирана и опасался тюрьмы. Он явился в Бостон в чём был, работал дровосеком, возчиком, добрался до Кливленда и в итоге занялся торговлей. Он курил, пил, сквернословил, и благочестивый Рокфеллер ни за что не стал бы с ним связываться, если бы не почувствовал в нём умного и предприимчивого бизнесмена. Кларку же рекомендовали этого святошу как ловкого бухгалтера. Он предложил создать вдвоём собственную компанию, в которую каждый партнёр должен был внести по две тысячи долларов.

За три года работы Джон умудрился скопить 800 долларов, но это даже меньше половины требовавшегося. Где взять остальное? Тысяча, выцарапанная обратно у Хьюитта, верно, жгла Дьяволу Биллу карман. Он сказал сыну, что собирался подарить каждому из своих детей по тысяче долларов, когда им исполнится 21 год. Джону пока только восемнадцать, поэтому он может дать ему эти деньги в долг... под десять процентов (в те времена обычная ставка была шесть процентов). Стойкость сына превосходила наглость отца — Джон согласился. 1 апреля 1858 года он стал полноправным партнёром в фирме с капиталом в четыре тысячи долларов! Отработав первый день на новом месте, он вернулся на Чешир-стрит, в построенный им же дом, упал на колени и просил Господа благословить его новое предприятие.

Первого июня скончался Джон Дэвисон, оставив дочери ежегодную ренту до 1865 года, когда она должна была получить основное наследство. Джон теперь сам себе голова, Уильям тоже пристроен, Элиза как-нибудь проживёт, решил Большой Билл и снова уехал.